Антология кинизма

^{Кол. V} А тот, не желая, чтобы кто-нибудь погиб из-за него, ответил, что один отвечал хуже другого... «Тогда вы все умрете, — сказал Александр, — а ты первым, раз так рассудил». Тогда тот сказал: «Но царю не пристало обманывать. Ведь ты сказал: „Кому я прикажу [...][269]“ [Так как, по моему мнению, — сказал гимнософист, — ни один мудрец не ответил хуже всех, то никто не может быть казнён первым. Иными словами, никто из нас не должен умереть: я не могу умереть, ибо правильно рассудил, а остальных нельзя казнить вообще, раз никого из них нельзя казнить первым][270].

^{Кол. VI} [...][271] Это ты, а не мы, должен беспокоиться, чтобы нас не казнили несправедливо». Александр выслушал его и решил, что все они мудрые люди, и приказал дать им одежду и всех отпустить.

ИЗ ЖЕНЕВСКОГО ПАПИРУСА № 271[272]

Часть первая

^{Кол. I} ...У нас с тобой, как и у всех, одна земля, нас окружают всё те же люди. Даже если тебе будут принадлежать все реки, пьёшь ты не больше, чем я. Но я не сражаюсь, не получаю ранений, не разрушаю городов. Одна у меня с тобой земля и вода, но у меня всего в достатке, и я ничего не хочу. Усвой у меня хоть это правило мудрости: ничего не желай, и всё твоё. Мать бедности — жадность исцеляется горьким лекарством страдания. Ты будешь богат, как я, если приобщишься к моим благам. Бог мне друг, у меня с ним всё общее[273]. К дурным людям я не прислушиваюсь. Небо — мне крыша, вся земля — ложе, все реки к моим услугам, леса — мой стол. Я не ем мяса, как львы. Не становлюсь могилой для падали, в моём чреве не разлагается живая плоть. Земля мне приносит свои плоды, как мать — молоко. Я не пил крови матери, не пожирал живых существ, а ел только то, что дает природа. Ты хочешь знать, какая мудрость мне ведома. Как видишь, я живу так, как родился, как был произведен на свет[274]. Я знаю, что делает бог. Вы же только дивитесь, когда начинаются ливни, моровая язва, гремит гром и полыхают молнии, разражаются войны, голод. Я же предвижу и знаю, как, откуда и почему все это происходит. И больше всего я радуюсь тому, что бог сделал меня соратником своих деяний [...][275]. Мы знаем, что, испугавшись, царь приходит ко мне как к другу. Помолившись богу, я прошу его о благах для дома. Не золото, царь [...][276], а эта моя речь принесёт тебе пользу. Если же ты прикажешь меня убить, я не опечалюсь. Я отправлюсь к своему богу. Он справедлив, ничто не скроется от его взора. Ты победил всех и вся, но у тебя нет места, куда бы ты мог убежать. Ведь бог сомкнул небо [над нами]. Ныне он запер нас в плоть, словно окружив стеной.

^{Кол. II} Узнавая, как мы живём, спустившись от него, он потребует отчёта, когда мы поднимемся к нему. Не уничтожай того, что сотворил бог, не проливай крови городов, не шагай по трупам народов. Думай о том, как самому жить, а не как убивать других. Зачем, обладая лишь одной душой, ты губишь такое множество душ? Зачем наполняешь мир горем? Зачем, когда другие плачут, ты смеёшься? То, что ты вытерпел, то пережил с самим собой. Теперь ты не боишься и не причиняешь зла. Если и здесь ты ищешь мужество, ты найдёшь его. Сбрось с себя эту баранью шерсть, не прячься под мёртвый покров. Душа подвергается испытаниям и в уединении. Почему ты глядишь с таким отвращением на самого себя? На чужую шерсть ты смотришь с большим удовольствием, чем на собственное тело. Я знаю, тебе не избрать нашей жизни, ты не настолько счастлив. Македонцы с тобой, чтобы грабить города. Сегодня он горюют [узнав], что спасён народ. Они воины собственной ненасытности, а ты для них только предлог. Когда от богов ты получишь другую жизнь, чтобы пожить наконец на собственный счёт? Теперь-то ты живёшь за счёт грабежей и убийств. Одно у тебя есть, будешь добиваться другого [...][277]. Каким я увижу тебя на небе? Я напомню тебе о своих словах, когда тебя больше не будут сопровождать ни кони, ни дары. Ты будешь оплакивать свою жизнь, загубленную на убийства и страх. Ты обратишься ко мне, когда уже у тебя ничего не будет, кроме воспоминаний о содеянном зле. «Ты был добрым советчиком, Дандамис. Теперь я знаю, что ожидает людей у богов». Не сумев извлечь для себя никакой пользы и не почувствовав угрызений совести, Александр всё это благосклонно выслушал и не рассердился. Была и в нем частица божественной пневмы, но по вине дурного эллинского племени он и её обратил во зло. Он сказал: «Блаженный Дандамис, я знаю, что всё сказанное тобой — истина. Но бог произвёл тебя на свет там, где можно быть счастливым, никого не бояться и быть богатым.