Антология кинизма

7. Один софист, недоумевая, спросил его: «Почему ты бранишь меня?» Демонакт ответил: «Потому что к тому, кто тебя бранит, ты относишься с уважением» (Антоний и Максим. Рассужд. о порицании и лени, с. 259).

8. На вопрос, когда он начал философствовать, Демонакт ответил: «Когда стал в себе самом обнаруживать недостатки» (Стобей. Антолог., XXI, 7).

9. Пользуйся чаще ушами, чем языком (Антоний и Максим. Рассужд. о болтливости, с. 396).

10. Невежественные люди молчат, как рыбы, когда их вытаскивают из воды (Антоний и Максим. Рассужд. о науке и философии, с. 706; Извл. из Флорент. кодекса Иоанна Дамаск, у Стобея, Антолог., XIII, 53. — Майнеке, т. 4, с. 196).

11. От врагов люди терпят меньше зла, чем от друзей, потому что, боясь врагов, их остерегаются, а перед друзьями у них душа нараспашку, и поэтому те могут их легко обмануть и причинить зло (Антоний. Рассужд. о недобрых друзьях, с. 724).

12. Узнав секрет от друга, не выдавай его, сделавшись врагом. Ты нанесёшь удар не врагу, а дружбе (Там же).

13. Не делай другом того, кому не можешь полностью довериться (Там же).

14. Есть люди, которые не живут сегодняшним днём, а с таким усердием делают запасы, будто собираются прожить вторую жизнь, а не ту одну, которая им дана (Антоний и Максим. Рассужд. о богатстве, бедности и скупости, с. 760).

15. Отступление обнаруживает истинно мужественного человека, несчастье — разумного (Антоний и Максим. Рассужд. о счастье и несчастье, с. 820).

16. Город нужно украшать зданиями, душу — знаниями[287] (Извл. из Флорент. кодекса Иоанна Дамаск, у Стобея, Антолог., XIII, 53. — Майнеке, т. 4, с. 196).

17. Фаворин услыхал от кого-то, что он [Демонакт] поднимает на смех его лекции и больше всего стихи, которыми он пересыпает свои выступления, находя их очень изнеженными, несерьёзными, женственными и совсем не подходящими для философии. Тогда он подошёл к Демонакту и спросил, кто он такой, чтобы насмехаться над ним. «Человек, — ответил тот, — у которого уши не так легко поддаются обману». Когда же Фаворин стал настаивать и спрашивать: «Чем ты запасся, Демонакт, чтобы перейти от шуток к философии?» — тот ответил: «Яичками» (Лукиан. Жизнь Демонакта, 12).

18. Как-то в другой раз Фаворин встретил Демонакта и спросил, какая из философских школ ему больше всего нравится. «Кто же тебе сказал, что я занимаюсь философией?» — ответил тот и, уже отходя от него, стал с явным удовольствием хохотать. Фаворин спросил, чего он смеётся. «Мне показалось смешным, что ты, безбородый, хочешь узнавать философов по бороде» (Там же, 13).

19. Некогда известный в Афинах софист Сидоний выступил с похвальной речью самому себе, в которой упомянул, что причастен к любой философии. Однако неплохо привести эту часть его выступления дословно. «Если Аристотель позовет меня в Ликей, я пойду за ним. Если Платон — в Академию, приду. Если — Зенон, останусь в Пёстрой Стое. Если призовёт меня Пифагор, замолчу». Тогда из рядов слушателей поднялся Демонакт и сказал: «Послушай, Сидоний (он назвал его по имени), Пифагор уже кличет тебя!» (Там же, 14).

20. Некий знатный и красивый юноша из Македонии по имени Пифон стал посмеиваться над Демонактом и, предложив ему какой-то софизм, потребовал назвать решение силлогизма. «Одно я знаю, дитя моё — ты уже решился». Того разозлила двусмысленность шутки, и он с угрозой сказал: «Вот я тебе сейчас покажу мужа!» — «Так у тебя есть ещё и муж?» — со смехом спросил Демонакт (Там же, с. 15).

21. Один атлет стал объектом его острот за то, что, будучи олимпийским чемпионом, он появлялся в пёстрой одежде. Тогда тот ударил его по голове камнем, да так, что потекла кровь. Присутствовавшие при этом люди начали возмущаться, будто этот удар настиг каждого из них, и кричать, что надо идти к проконсулу. Демонакт обратился к ним: «Зачем, граждане, идти к проконсулу, когда надо спешить к врачу» (Там же, 16).

22. Однажды, гуляя по улице, он нашёл на дороге золотое колечко и повесил на агоре записку с просьбой, к хозяину потерянного колечка к нему прийти и, назвав вес перстня, камень и рисунок на нём, получить потерю. Вскоре пришёл какой-то смазливый мальчишка и заявил, что это он потерял кольцо, но ничего толком сказать не мог. «Иди домой, малыш, да береги своё колечко, а это не ты потерял» (Там же).

23. Какой-то римский сенатор, находясь в Афинах, привёл к Демонакту своего сына, очень красивого, но женственного и изнеженного мальчика. «Вот мой сын, — сказал сенатор. — Он приветствует тебя». — «Красив мальчик — и тебя достоин, и на мать похож» (Там же, 18).

24. Киника Гонората, философствовавшего в медвежьей шкуре, он не хотел называть его настоящим именем, а звал Аркесилаем (Там же, 19).