Антология кинизма

41. Одному ритору, который выступал с дрянными декламациями, Демонакт советовал упражняться и работать над собой. «Я всегда сначала выступаю перед собой», — возразил ритор. «Тогда ясно, почему у тебя такие речи. Твой слушатель — дурак» (Там же, 36).

42. Увидев однажды прорицателя, гадавшего за деньги при народе, он сказал: «Не понимаю, за что ты требуешь плату? Если ты можешь изменить что-нибудь в судьбе человека, то сколько бы ты ни спросил, всё мало. А если всё будет так, как решено богом, чего стоят тогда твои прорицания?» (Там же, 37).

43. Какой-то престарелый и толстый римлянин демонстрировал Демонакту в полном вооружении упражнение, состоящее в борьбе с деревянным чучелом, изображавшим неприятеля. Потом спросил: «Как, по-твоему, я сражался, Демонакт?» — «Прекрасно, — ответил философ. — Только бы твой противник всегда был из дерева» (Там же, 38).

44. Его никогда не мог застать врасплох самый затруднительный и неожиданный вопрос. Некто с издевательской целью спросил его: «Если я сожгу тысячу мин дров, сколько из них получится мин дыма, Демонакт?» — «Взвесь золу, — посоветовал он, — все остальное придется на дым» (Там же, 39).

45. Один человек, по имени Полибий, крайне невежественный и говоривший по-гречески совсем как варвар, похвастался: «Император оказал мне честь и сделал римским гражданином». — «Было бы лучше, если он сделал бы тебя эллином, а не римлянином», — заметил Демонакт (Там же, 40).

46. Увидев, как один человек, одетый в шерстяную тогу с пурпурной каймой, хвастался её шириной, Демонакт наклонился к его уху, взялся за край одежды и сказал: «Вот это до тебя носил баран, да и сейчас носит» (Там же, 41).

47. В бане он стоял перед бассейном с очень горячей водой и не решался окунуться. Кто-то обвинил его в трусости. «Скажи, мой друг, — обратился к нему Демонакт, — не для блага ли отчизны должно мне ошпариться?» (Там же, 42).

48. Некто спросил его, что, по его мнению, происходит и Аиде. «Подожди, я оттуда пришлю тебе письмо», — ответил Демонакт (Там же, 43).

49. Адмет, один из бесталанных поэтов, сообщил, что сочинил надпись в один стих и завещает её начертать на своём надгробном памятнике. Впрочем, вот она:

Тело приемли, земля. Сам Адмет перед богом предстанет.

Философ не мог удержаться от смеха и проговорил: «До того изящна твоя эпиграмма, Адмет, что я хотел бы увидеть её уже начертанной на камне» (Там же, 44).

50. Кто-то, увидев на его ногах естественные для старости пятна, спросил: «Что это у тебя, Демонакт?» Мудрец улыбнулся и сказал: «Это следы от укусов Харона» (Там же, 45).

51. Демонакт увидел, как какой-то лакедемонянин плёткой бил своего раба. «Остановись! — закричал философ. — Не показывай свою рабскую душу» (Там же, 46).

52. Какая-то женщина, носившая имя Данаи, вступила в тяжбу со своим братом. «Судись. Ведь ты не Даная, дочь Акрисия», — съязвил Демонакт (Там же, 47).

53. Больше всего он воевал с теми, кто занимался философией не ради истины, а для видимости. Повстречав однажды киника, в плаще, с котомкой и вместо посоха с дубиной в руках, который заявлял во всеуслышание, что он ревностный последователь Антисфена, Кратета и Диогена, Демонакт сказал ему: «Не ври, твой учитель — дубина» (Там же, 48).

54. Он обратил внимание на то, что многие атлеты плохо выступали в соревнованиях и, нарушая правила, вместо того чтобы бороться, кусали друг друга. На это он заметил: «Нет ничего удивительного, что нынешних атлетов болельщики называют львами» (Там же, 49).

55. Однажды Демонакт весьма тонко поддел проконсула, который был из тех, кто сводил смолой волосы на ногах и на всём теле. Какой-то киник взобрался на камень и стал за это его бранить и называть развратником. Проконсул вышел из себя и приказал стащить киника с камня, намереваясь забить его розгами или приговорить к изгнанию. Присутствовавший при этом Демонакт просил помиловать киника, который говорил так дерзко в соответствии с традиционной для киников свободой слова. Проконсул внял уговорам Демонакта: «Ладно. Сейчас я ею отпущу. Но если он ещё раз осмелится что-либо подобное сделать, что тогда?» — «Прикажи тогда выдрать у него все волосы», — посоветовал Демонакт (Там же, 50).

50. Другому человеку, которому император вверил власть над войском и многочисленным населением, Демонакт на его вопрос, как ему лучше всего править, ответил следующими словами: «Не поддавайся гневу, меньше болтай и больше слушай» (Там же, 51).

57. Некто спросил его, ест ли он медовые пряники. «Ты думаешь, что пчёлы только для дураков наполняют свои соты», — ответил Демонакт (Там же, 52).

58. Увидев в Пёстрой Стое статую с отбитой рукой, Демонакт заметил: «Поздновато афиняне поставили памятник в честь Кинегира» (Там же, 53; о Кинегире см.: Геродот, VI, 114).

59. Руфин Кипрский (я говорю о том хромоногом перипатетике) часто предавался философствованию во время прогулок. Демонакт это заметил и сказал: «Нет ничего противнее хромоногого на перипатетических прогулках» (Лукиан. Жизнь Демонакта, 54).