Антология кинизма

Несмотря на всё, афиняне любили его. Так, когда какой-то озорник сломал его бочку, они поколотили его, а Диогену привезли новую. Стоик Дионисий сообщает, что после битвы при Херонее Диоген был взят в плен и доставлен к Филиппу. Когда тот спросил его, кто он такой, Диоген ответил: «Я соглядатай твоей ненасытности». В изумлении царь велел его отпустить.

⁴⁴ Однажды Александр послал письмо Антипатру в Афины через некоего Афлия. Диоген присутствовал при этом и сказал:

Несчастный от несчастного через несчастного несчастному[29]

.

Когда Пердикка под угрозой смертной казни приказал Диогену явиться к нему, философ заметил: «Подумаешь, чем грозится. На это же способны скорпионы и фаланги. Только бы он не грозился, что и без меня может жить счастливо». Он часто громко заявлял, что богами людям дана лёгкая жизнь, а они забыли о ней, гоняясь за лакомствами, благовониями и тому подобным. Поэтому человеку, которому раб надевал сандалии, он сказал: «Ты был бы совсем счастлив, если бы он ещё и сморкался за тебя. Покалечь себе руки, так оно и будет».

⁴⁵ Однажды он увидел, как жрецы вели воришку, стащившего чашу из сокровищницы храма, и сказал: «Крупные воры погоняют мелкого». Увидев мальчишку, швыряющего камни в крест, сказал: «Давай! Бей! Ты достигнешь своей цели»[30]. Мальчишкам, которые обступили его и кричали: «Не покусай нас!» — он отвечал: «Смелее, братцы. Эта собака не ест свёклу»[31].

Некто надел на себя львиную шкуру и ходил с гордым видом. Диоген обратился к нему: «Не позорь одеяния доблести». Человеку, который превозносил Каллисфена и восхищался его роскошной жизнью в свите Александра, он сказал: «Несчастен тот, кто завтракает и обедает, когда захочется Александру».

⁴⁶ Нуждаясь в деньгах, он утверждал, что не просит у друзей подаяния, а лишь требует возвратить долг. Однажды на центральной площади он занимался рукоблудием и говорил при этом: «О, если бы можно было утолить и голод, потирая вот так пустое брюхо». Увидев мальчика, идущего с сатрапами на пир, он схватил его и увёл к родителям и велел смотреть за ним как следует. Мальчишке, накрашенному как женщина и спросившему его о чем-то, он ответил, что не станет с ним говорить раньше, чем тот скинет одежды и покажет, мужчина он или женщина. Мальчику, который в бане играл в коттаб, он сказал: «Чем больше тебе везёт, тем хуже». Во время пира ему бросали кости, как собаке. Тогда он подошел к пирующим и обмочил их, как собака.

⁴⁷ Риторов и всех тех, кто краснобайствовал из тщеславия, он называл «трижды человеки», т. е. «трижды несчастные». Невежественного богача он называл золотым бараном. Увидев на доме гуляки надпись «Продаётся», он воскликнул, обращаясь к дому: «Я был уверен, что, живя в таком пьяном угаре, ты легко вместе с блевотиной освободишься и от своего хозяина». Мальчику, который жаловался на приставания, он сказал: «А ты не носись со своей порочностью». Увидев грязную баню, спросил: «Где же моются те, кто здесь вымылся?» Только он один хвалил толстяка-кифареда, которого все бранили. Его спросили, почему. Последовал ответ: «Скажите спасибо, что при таком аппетите он всё ещё играет на кифаре, а не грабит».

⁴⁸ Одного кифареда, от игры которого всегда разбегались слушатели, приветствовал он словами: «Привет, петух». — «Почему ты так меня называешь?» — спросил кифаред. «Потому что ты заставляешь всех вставать». Какой-то юноша выступал с речью. Диоген, наложив за пазуху волчьих бобов, встал напротив и начал их жевать. Когда люди уставились на него, он сказал, что крайне удивлен тем, что все забыли об ораторе и смотрят на него. Какой-то очень суеверный человек пригрозил ему: «Одним ударом я раскрою тебе череп». — «А я, — ответил Диоген, — чихну слева и брошу тебя в дрожь». Гегесий попросил Диогена дать ему что-нибудь почитать из его сочинений. «Чудак ты, Гегесий, — сказал Диоген. — Когда речь идет о фигах, ты выбираешь не нарисованные, а настоящие. А теперь проходишь мимо возможности по-настоящему потренироваться в добродетели и предпочитаешь написанные наставления».

⁴⁹ Когда какой-то человек попрекнул его изгнанием, он возразил: «Но ведь именно благодаря ему, бедняга, я и стал философом». Когда же снова кто-то ему сказал: «Граждане Синопы приговорили тебя к изгнанию». — «А я их — оставаться на месте», — последовал ответ. Однажды он увидел олимпийского чемпиона пасущим овец и сказал: «Однако же быстро ты, любезнейший, перешёл от Олимпийских игр к Немейским»[32]. На вопрос, почему атлеты так тупы, он ответил: «Потому что они сделаны из мяса свиней и быков». Однажды он просил милостыню у статуи. Спрошенный, почему он так поступает, ответил: «Так я привыкаю к отказам». Когда он просил милостыню (а впервые он это сделал, находясь в крайней нужде), то обратился к прохожему с такими словами: «Если ты подал другому, то дай и мне. А если ещё не подал, то начни с меня».