Антология кинизма

⁵⁰ Когда тиран спросил его, какая медь лучше всего пригодна для статуй, он ответил: «Та, из которой отлиты Гармодий и Аристогитон»[33]. На вопрос, как обходится Дионисий с друзьями, ответил: «Как с мешками; пока они полны, хранит; когда пусты, выбрасывает». Когда какой-то новобрачный сделал на своем доме надпись:

Геракл, Зевса сын, прославленный повсюду, здесь живёт.
Пусть никакое зло в дом этот не войдёт!

Диоген добавил: «После войны мирный договор». Сребролюбие он называл средоточием всех пороков. Увидев однажды в трактире гуляку, который ел оливки, сказал: «Если бы ты так завтракал, то так не обедал бы».

⁵¹ Людей добродетельных он считал подобиями богов, любовь — делом для тех, кому делать нечего. Спрошенный, что он считает самым большим несчастьем в жизни, ответил: «Нищую старость». На вопрос, укусы каких зверей самые болезненные, ответил: «Из диких — сикофанта, из ручных — льстеца». Увидев однажды двух скверно намалеванных кентавров, спросил: «Какой из них Хирон?»[34] Льстивые речи он называл медовой петлёй, желудок — Харибдой жизни. Когда флейтист Дидимон был уличен в прелюбодеянии, Диоген заметил: «Он заслуживает быть повешенным за своё имя»[35]. На вопрос, почему у золота такой бледный вид, он ответил: «Потому что вокруг него всегда множество злоумышленников». Увидев женщину на носилках, сказал: «Этому зверю нужна не такая клетка».

⁵² Увидев однажды беглого раба, сидящего у колодца, он сказал: «Смотри, молодец, не угоди туда»[36]. Заприметив в бане воришку, охотившегося за платьем моющихся, спросил его: «Для чего тащишь — для притирания или для одевания?»[37] Увидев однажды женщин, повесившихся на оливковом дереве, воскликнул: «Вот если бы на всех деревьях висели такие плоды!» Заметив человека, крадущего одежду, спросил:

Что ты здесь ищешь, храбрец?
Хочешь ты мёртвых ограбить, полегших на поле?[38]

Спрошенный, есть ли у него раб или рабыня, ответил, что нет. Кто-то спросил: «А когда умрёшь, кто вынесет твой труп?» — «Тот, кому понадобится мое жилище».

⁵³ Увидев красивого мальчика, заснувшего в соблазнительной позе, растормошил его и обратился со словами: «Проснись!»

Или вонзится копье в твою беззаботную спину.

Человеку, делавшему обильные покупки для пира, сказал:

Скоро умрёшь ты, мои сын, — вот ведь ты что покупаешь...[39]

Когда Платон философствовал по поводу идей и употреблял такие слова, как «стольность» и «чашность», Диоген возразил: «Что касается меня, то стол и чашу, Платон, я вижу, а вот стольность и чашность — нет». На что Платон ответил: «Здесь нет ничего мудрёного. У тебя есть глаза, которыми ты можешь увидеть и стол, и чашу, а вот ума, чтобы увидеть стольность или чашность — не хватает».

⁵⁴ Спрошенный кем-то, что, по его мнению, за человек Диоген, Платон ответил: «Спятивший Сократ»[40]. На вопрос, когда следует жениться, Диоген ответил: «В юности ещё рано, в старости — уже поздно». Его спросили, что нужно делать, когда тебя бьют. «Надеть шлем»,— последовал ответ. Увидев прихорашивающегося юношу, он сказал: «Если это для мужчин, то ты глупец, а если для женщин — подлец». Увидев однажды, как зарделся юноша, он обратился к нему: «Не робей, мой милый. Это краска добродетели». Услышав спор двух законников, он обругал обоих: «Один из вас у другого украл, а тот ничего не потерял». На вопрос, какое вино он пьёт всего охотнее, ответил: «Чужое». На упрёк: «Многие потешаются над тобой», он ответил: «А я всё не потешаюсь».

⁵⁵ Когда какой-то человек сказал, что жизнь — зло, он возразил: «Не жизнь сама по себе, а порочная жизнь». Советовавшим ему начать розыски сбежавшего раба он ответил: «Смешно, если Манес без Диогена может жить, а Диоген без Манеса не сможет». Когда он завтракал оливками и ему принесли пирог, он швырнул его от себя и воскликнул:

Прочь, чужеземец, с дороги царей![41]

А в другой раз сказал:

... Бичом он ударил оливу[42]

.

На вопрос, он собака какой породы, ответил: «Когда голоден, — мальтийская, когда сыт — молосская, т. е. из той породы, которую большинство хвалят, но из боязни быть покусанными идти с ними на охоту не отваживаются. Так и со мной вы не можете жить, опасаясь укусов совести».