Антология кинизма

Плечи оделись тряпицей — в лохмотье разорванным, старым
Рубищем грязным, совсем почерневшим от смрадного дыма,
Сверх же одежды оленья широкая кожа повисла,
Голая, вовсе без шерсти; дав посох ему и котомку,
Всю в заплатах, висящую вместо ремня на верёвке...[224]

Поэтому будь спокоен, отец. И имя, которым называют меня, и одежда, которую я ношу, — всё от богов, а платье — даже изобретение богини.

8

ЕВГНЕСИЮ

Я пришел из Мегар в Коринф. Миновав агору, оказался у какой-то школы для мальчиков. Услыхав, как они плохо декламируют стихи, спросил, кто их учитель. Они ответили: «Дионисий, тиран сиракузский». Тогда я решил, что они надо мной подшучивают и сказали неправду. Подойдя к скамье, я сел и стал ждать — говорили, что он пошёл на рынок. Спустя немного времени Дионисий возвратился. Я встал и обратился к нему: «Как плохо, Дионисий, что ты учишь».

² А он, решив, что я сожалею об утраченной им власти и образе жизни, который он вёл, будучи тираном, сказал: «Ты прав, сострадая моей судьбе». Тогда я возмутился: «Это верно, что я сказал „плохо“, но опечален я вовсе не тем, что ты лишился власти тирана, а тем, что ты живёшь теперь свободно в Элладе и вышел невредимым из переделки в Сицилии, хотя следовало ответить жизнью за всё содеянное тобой зло, как на суше, так и на море»[225].

9

КРАТЕТУ ,

До меня дошёл слух, что всё своё имущество ты принёс в Народное собрание и передал родине и, стоя среди народа, возвестил: «Кратет, Кратета раб, Кратета отпускает на волю». Тогда все граждане выразили свою радость по поводу твоего дара и своё восхищение мной, воспитавшим такого человека, а также захотели пригласить меня к себе из Афин, но ты, зная моё мнение, воспротивился этому. Я хвалю твой ум и восхищаюсь твоим даром, ибо ты раньше, чем я ожидал, преодолел человеческие предубеждения. Возвращайся поскорей, тебе ещё предстоит упражняться во многом другом, а находиться слишком долго в обществе, где нет тебе подобных, небезопасно.

10

МЕТРОКЛУ

Проявляй мужество не только тогда, когда носишь одежду, имя и ведёшь жизнь киника, не бойся также просить у людей на пропитание. Это не позор. Ведь даже цари и властители просят у своих подданных денег, воинов, кораблей, продовольствие, а больные у врачей — лекарств не только против горячки, но и против озноба и чумы, а влюблённые выпрашивают у мальчиков поцелуи и ласки. Брать у людей нужно не без отдачи и взамен давать не что-нибудь худшее, а просить для всеобщего блага, притом лишь то, что соответствует природе. Следует поступать так, как сын Зевса Геракл, и взамен возвращать значительно больше.

² Так тебе придётся воевать не с истиной, а с предубеждениями, а с ними ты повсюду ведёшь сражение, даже когда тебя к этому ничто не принуждает. Такая война — прекрасный обычай. Сократ говорил, что мудрецы не просят (aitein), а требуют лишь вернуть назад (apaitein), ибо им, как богам, принадлежит всё. Он доказывал это на основании следующего умозаключения: богам принадлежит всё, а у друзей всё общее, мудрец же — друг богов. Следовательно, ты будешь просить своё[226].

11

КРАТЕТУ

Подходи и проси хлеба даже у статуй на агоре. Это прекрасное, клянусь, испытание, так как ты встретишь на своём пути людей ещё более бесчувственных, чем статуи. И если евнухам и кинедам дают охотнее, чем тебе, не удивляйся: каждый чувствует симпатию к тому, кто ему ближе по духу, а не к тому, кто от него дале. Большинство предпочитает иметь дело с евнухами, а не с философами[227].

12

КРАТЕТУ

Большинство, проведав о кратком пути, ведущем к счастью, стремится к нему, как мы к философии. Когда же, встав на этот путь, они сталкиваются с трудностями, то, сойдя с него из-за своего безволия и немощи, бранят потом не свою слабость, а нашу твёрдость. Поэтому пусть они, как хотят, почивают вместе со своими наслаждениями. Тогда их встретят не те естественные трудности, из-за которых они нас бранят, а гораздо более мучительные, которые заставят их при любых обстоятельствах влачить жалкое рабство. Ты же продолжай упражняться, как начал, и старайся противостоять и наслаждениям, и тяготам жизни, ибо они в равной степени враждебны и больше всего мешают нам, ибо наслаждения толкают нас к постыдным делам, а тяготы отпугивают от прекрасных деяний.

13

АПОЛЕКСИДУ

Много из того, что отягощало мою котомку, я выбросил, узнав, что ладонь вполне может служить тарелкой для хлеба, а чашей — сложенные в горсть руки. Даже учителю не стыдно сказать: «До сих пор я был ещё ребёнком. Полезные вещи нужно усваивать в любом возрасте и не пренебрегать ими».

14

АНТИПАТРУ

Ты осуждаешь мою жизнь за то, что она полна трудов и лишений и никого не привлекает. Я избрал её добровольно, чтобы все подражающие мне знали, что совсем не должны быть избалованными.

16

АНТИПАТРУ