Антология народничества

Да, я вовсе не скрываю, что я был избалованным, испорченным мальчишкой; но что я был таким – виновата та среда, в которую меня бросили. Будучи 12-летним мальчиком, я за то, что обругал околоточного и какого-то господина, которые заподозрили меня в неблаговидном поступке, по решению Палаты попал на 7 дней в тюрьму. От природы был я очень впечатлительный; понятно, думаю, как могла отразиться на моей нравственности тюремная атмосфера. Когда в 1878 г. я опять попал в тюрьму в качестве подсудимого, то обратил на себя внимание одного из содержавшихся тогда политических арестантов. Частые беседы с ним открыли мне новый, неведомый доселе мир, открыли всю пошлость моей прошлой жизни; под его влиянием я переродился и сделался самым ревностным приверженцем социализма. Прежде я пренебрегал нравственностью, был эгоистичен, готов был принесть все в жертву своей личной выгоде; теперь я решил посвятить всю жизнь на служение правде и народному делу, отречься от всяких личных выгод, все личное пожертвовать этому делу. Счастье и благо народное, торжество света и правды – вот теперь единственная цель моей жизни. Да, гг. судьи! я уже не тот Овчинников, каким был, когда мне было 15 лет; между моим прошлым и настоящим нет ничего общего. Если прежняя моя жизнь оставила по себе след, так это именно то озлобление, какое я чувствую к правительству за унижения, каким оно подвергало в детстве; озлобление тем более сильное, что я теперь прекрасно сознаю, что меньше всего ответственность за мои поступки в детстве ложится на меня лично. […]

Правительство, или вернее тот порядок, который это правительство охраняет и защищает, втоптало меня в грязь, сделало все, чтобы усилить те недостатки, которые во мне уже были. Кто же меня вытащил из этой грязи? Под влиянием чего я переродился нравственно, обновился духовно? Под влиянием идей социально-революционной партии! Разве это не доказывает святости и чистоты этой идеи? Разве вы не замечаете в этой идее почти чудотворной силы, которой равна разве сила апостольской проповеди, перерождавшая также людей без различия званий и состояний, и под влиянием которой самые закоренелые преступники шли на смерть во имя великой идеи любви и братства.

Гг. судьи! Все это я говорил не затем, чтобы оправдываться; я только хотел слегка показать силу той идеи, которую вы хотите искоренить, истребляя ее последователей. Судите, осуждайте! Теперь у вас сила; но знайте, что это ни к чему не поведет! […]

Хроника преследований[205]

Здесь ветер не дунет живящей струей
И солнечный луч не проглянет,
И все, что поднимется к жизни порой,
Мгновенно здесь гибнет и вянет.

КИЕВ