Антология позднего Троцкого

Именно работы позднего Троцкого и легли в основу данного сборника. О чем писал он из своего мексиканского далека, пытаясь уловить пульс событий, происходивших на просторах Советского Союза или в столицах капиталистической Европы? О фашизме и угрозе войны. О сущности и будущем СССР. И, наконец, о переходной программе, которая должна идейно вооружить революционеров нового поколения.

Для читателя, воспитанного в сталинистских традициях, многие оценки, данные Советскому Союзу в текстах Троцкого, покажутся… неожиданно позитивными. Временами он даже пишет про «советский патриотизм», другое дело, что он отнюдь не трактует его в духе поддержки сталинской политики.

Автор «Преданной революции» до последнего момента призывал защищать СССР, в котором, несмотря на победу своих политических противников, видел страну, делающую исторический рывок к социализму. Другое дело, что социалистическая система не может стать результатом усилий, совершаемых в одной отдельно взятой стране. Она может восторжествовать лишь в результате целой череды революций, в международном масштабе. Это, однако, не обесценивает усилий, совершаемых советским народом, — ведь мировая революция складывается из множества побед и поражений в отдельных странах.

«В СССР развертывается успешное социалистическое строительство, — пишет Троцкий. — Но процесс этот происходит крайне противоречиво: и благодаря капиталистическому окружению, и благодаря противодействию внутренних антипролетарских сил, и благодаря неправильной политике руководства, подпадающего под влияние враждебных сил.

Могут ли, вообще говоря, противоречия социалистического строительства достигнуть такого напряжения, при котором они должны взорвать основы социалистического строительства, заложенные Октябрьской революцией и укрепленные дальнейшими хозяйственными успехами, в частности успехами пятилетки? Могут.

Что пришло бы в таком случае на смену нынешнему советскому обществу, взятому в его целом (экономика, классы, государство, партия)?

Нынешний режим, переходный от капитализма к социализму, мог бы в указанном выше случае уступить свое место только капитализму. Это был бы капитализм особого типа: по существу колониальный, с компрадорской буржуазией, капитализм, насыщенный противоречиями, исключающими возможность его прогрессивного развития. Ибо все те противоречия, которые, согласно нашей гипотезе, могли бы привести к взрыву советского режима, немедленно перевоплотились бы во внутренние противоречия капиталистического режима и приобрели бы вскоре еще большую остроту».

Прогноз подтвердился. Но почему с таким опозданием? Ведь все указанные тенденции были налицо уже в 1930-е годы (иначе и предсказание сделать бы не удалась).

Любопытным образом, намек на ответ можно найти в тех же текстах Троцкого. То, что в конце 1920-х он характеризовал как советский термидор (консолидацию на основе революционных достижений новой бюрократической элиты), начинало стремительно превращаться в бонапартизм.

«Было бы нелепым педантизмом пытаться приурочить отдельные этапы русской революции к сходным событиям в конце XVIII века во Франции. Но прямо-таки бросается в глаза, что нынешний политический режим Советов чрезвычайно напоминает режим первого консула, притом к концу консульства, когда оно приближалось к империи. Если Сталину не хватает блеска побед, то режимом организованного пресмыкательства он во всяком случае превосходит первого Бонапарта. Такая власть могла быть достигнута лишь путем удушения партии, Советов, рабочего класса в целом. Та бюрократия, на которую опирается Сталин, связана материально с результатами завершившейся национальной революции, но не имеет с развивающейся интернациональной революцией никаких точек соприкосновения. По образу жизни, интересам, психологии нынешние советские чиновники отличаются от революционных большевиков не менее, чем генералы и префекты Наполеона отличались от революционных якобинцев».

Итак, Сталину «не хватает блеска побед». Но война 1941—1945 годов принесла эту необходимую победу. Французский бонапартизм свои войны, в конце концов, проиграл, а советский сталинизм — выиграл. И не только потому, что Сталин, не обладая полководческим талантом Наполеона, превосходил его в способностях политических, но главным образом благодаря самоотверженной борьбе народа, который, несмотря ни на что, выстоял в ужасающей войне и отстоял не только независимость, но и многие реальные завоевания революции.

Война сцементировала советский режим, предопределив его стабильность и закрепив переходно-противоречивую систему до такой степени, что на протяжении двух поколений она казалась самодостаточной. Между тем путь к войне открыло торжество фашизма, которое, по мнению Троцкого, отнюдь не было неизбежно.

***