На этот раз Артист был в образе немощного Брежнева, поддерживаемого в вертикальном положении Шкафом. Грудь его была в иконостасе орденов. Ряды штаба мафии поредели — без Цуладзе и двух усачей, но зато каждый тоже был увешан наградами.
— Я очень огорчен, — читал Артист-Брежнев по бумажке. — Что же это такое, дорогие товарищи?
— Да-да, жалко Цуладзе, — вздохнул Кодряну.
— Цу…Цул… — беспомощно забубнил Артист, пока Шкаф не подсунул ему новую бумажку, и он прочел: — Цуладзе наградить посмертно. — Он повернулся к Шкафу. — Меня, кстати, тоже… — И снова прочел по бумажке: — Мы потеряли казино — надежду и опору нашего развитого капитализма. Терпение лопнуло, нам пора…
— Сдаться? — с надеждой подсказал Кац.
Артист прочитал новую бумажку, подсунутую Шкафом:
— Нет, есть другое предложение: не сдаваться. Раз агента КГБ не удалось купить, надо его убить. — И пояснил от себя: — То есть уничтожить физически.
— Правильно! Давно пора! Кончать его! — поддержал штаб.
— Действуйте, товарищ Шкаф, — продолжил чтение по бумажке Артист. — Желаю успеха в вашем благородном деле! — И дочитал ремарку: — Бурные аплодисменты, переходящие в овацию.
Мафия зааплодировала.
Артист-Брежнев обнял Шкафа и впился в его губы таким поцелуем, что у того глаза полезли на лоб.
В ресторане «Ланжерон» посетители аплодировали Феде. Пьяненький дядя Миша кричал:
— Это мой друг! Слышите все: это мой лучший друг!
А за одним из столиков спорили двое:
— Илья Ильич, что вы хлопаете? Вы же всегда были против КГБ.
— Да, я всегда против! Там я против КГБ, а здесь — я против ЦРУ! — И он закричал Феде: — Да здравствует КГБ — светлое будущее всего человечества!
Барабанщик на эстраде сказал:
— А сейчас к нашим общим поздравлениям агенту КГБ по случаю очередной победы над русской мафией присоединяется несравненная Маша Звездная. Песня «Тайный агент моей души»!
Оркестр заиграл вступление. Федя повернулся к эстраде.
И мы увидели, что кто-то неизвестный ловит его лицо в оптический прицел.
Маша-Мэри явилась и запела — как всегда прекрасно.
Дядя Миша отчаянно боролся вилкой с ускользающим по тарелке соленым грибком. Борьба шла не в пользу дяди Миши.
Федя не отрывал глаз от Мэри…
А его лицо вновь возникло в перекрестье неизвестного оптического прицела.
Дядя Миша настиг грибок вилкой, но от нажима грибок взлетел и упорхнул в декольте солидной дамы за соседним столиком. Дама взвизгнула, дядя Миша встал и упорно устремился вилкой в направлении дамской груди, но Федя, ухватив дядю Мишу за пиджак, усадил его обратно.
Дама, стараясь незаметно достать грибок, пошарила в своем декольте и вытащила оттуда… котлету по-киевски с бумажной розочкой на косточке.
А Мэри продолжала очаровывать зал своей песней.
Дядя Миша игриво ткнул Федю в бок.
— Какая женщина! Я вижу, вы нашли свою любовь!
— У разведчика не может быть любви, — сурово сообщил Федя.
— Ай, любовь — не любовь, лишь бы жена хорошая!
— У разведчика не может быть жены.
— Кто вам сказал этих глупостей?
— Полковник Петренко. Он никогда не женился. Сколько об этом ни просили его дети!
Прицел неизвестного стрелка подобрался к центру лба Феди. Но тут, желая опровергнуть полковника Петренко, дядя Миша возбужденно вскочил и перекрыл Федю собой. Раздался еле слышный за музыкой и песней Мэри легкий хлопок — и дядя Миша рухнул.
Федя, выхватив пистолет, тоже сноровисто упал для безопасности под стол, быстро огляделся, подполз к трупу дяди Миши, перевернул его — во лбу трупа торчала короткая стрела на резиновой присоске.
Федя оторвал стрелу. Дядя Миша открыл глаза и простонал:
— Ай, таки сегодня они не разбавили водку… Мне так ударило в голову!
Федя снял оперение стрелы. На бумажке была надпись: «АГЕНТУ КГБ ЛИЧНО».
Светило солнце, весело бежала горная дорога под колесами открытого автомобиля, из приемника которого лилась все та же ресторанная песня Мэри, а за рулем сидел Федя — в отличном настроении, вертя одной рукой баранку, а другой отправляя в рот спелые вишни из пакета на сиденье.
Несколько поворотов — и на обочине возникла длинноногая девица в коротеньких шортах с рюкзачком за спиной и поднятым пальцем руки. Феде она явно приглянулась, он начал сбавлять ход машины… но песня Мэри в приемнике оборвалась, и прозвучал ее голос:
— Ваша остановка на сотой миле!
Федя вздохнул, снова дал газ и развел руками, проносясь мимо девицы. В приемнике вновь зазвучала песня Мэри.
А на передней панели машины знакомой резиновой присоской была прижата записка: «АРТИСТ СОГЛАСЕН НА ВСТРЕЧУ ЗАВТРА В ШЕСТЬ ВЕЧЕРА НА ПИРСЕ У СОТОЙ МИЛИ ДОРОГИ А-7».
Федя глянул вперед — приближался указатель с цифрой «50». Федя стрельнул в него косточкой из вишни, попал точно в центр нуля и довольно улыбнулся.
В этот момент его машина появилась в окулярах бинокля Шкафа. Он стоял на вершине нависшей над дорогой скалы. Рядом со Шкафом стояли у огромного камня Кац и Кодряну.
— Ну, хлопцы! — скомандовал Шкаф.
И все трое налегли плечами на камень.