Антология сатиры и юмора России XX века. Том 35. Аркадий Хайт

КАРТИНА 2

Ву нэмт мэн а бмсэлэ мазл?

Ву немт мэн а бисэлэ глик?

Дос дрэйдэлэ зол зих шойн дрэйэн.

Ун брэнгэн майн мазл цурик!^[4]

НИЩИЙ. Подайте бедному еврею, у которого в доме четырнадцать маленьких детей и одна большая беда. Спасибо… А данк… А гройсн данк… Дай вам бог здоровья! Чтоб ваши дети ездили первым классом и чтоб у них всегда было что подать бедному еврею. (Поет, собирает подаяние, останавливается около прилично одетого мужчины.)

НЕПОДАЮЩИЙ. Что вы стоите?

НИЩИИ. Я жду. Может быть, у вас найдется что-нибудь для меня.

НЕПОДАЮЩИЙ. Яне подаю из принципа.

НИЩИИ. Нет так нет. Извините… Ой, а что это за принцип такой?

НЕПОДАЮЩИЙ. Я считаю, что каждый человек должен зарабатывать себе на хлеб сам.

НИЩИЙ. А я что, заставляю вас вместо себя ходить по вагонам?

НЕПОДАЮЩИЙ. Послушайте, я вам уже сказал: просто так я денег никому не даю.

НИЩИЙ. Тогда дайте под процент.

НЕПОДАЮЩИЙ. Под какой еще процент?

НИЩИЙ. Под любой! Мы, слава боту, не в банке.

НЕПОДАЮЩИЙ. Не морочьте мне голову! Как это я могу дать вам деньги, когда я вас вообще не знаю?

НИЩИЙ. Интересное дело! Здесь мне не дают, потому что меня никто не знает, а в местечке мне не дают, потому что меня хорошо знают. А мэшугэнэ вэлт!^[5] (Идет дальше, поет, замечает ребе.) Шолом-алейхем, ребе!^[6]

РЕБЕ (отрывается от книги). Алейхем-шолэм!

НИЩИЙ. Ребе, а я вас узнал. На прошлой неделе я вас слушал в синагоге.

РЕБЕ. A-а! Это хорошо.

НИЩИЙ. И если я вас правильно понял, то вы сказали, что на том свете всем людям воздастся. И если человек был беден, то на том свете он будет богачом, а если он был богатым, то на том свете станет нищим. Верно?

РЕБЕ. Верно.

НИЩИЙ. Значит, я на том свете стану богатым?

РЕБЕ. Обязательно.

НИЩИЙ. Ребе, тогда у меня к вам такое дело: одолжите мне сто рублей. Ну, на том свете мы с вами встретимся, и я вам отдам. Что для богатого человека сто рублей? Тьфу, мелочь!

РЕБЕ. Логично… У меня только один вопрос. Вот я вам дам сто рублей, что вы с ними будете делать?

НИЩИИ. Куплю немножко товара, продам, даст бог, заработаю. Открою магазин.

РЕБЕ. Тогда, извините, я не могу дать вам сто рублей.

НИЩИЙ. Почему?

РЕБЕ. Если вы станете богатым здесь, значит, там вы будете нищий и не сможете отдать мне сто рублей, которых, между нами говоря, у меня тоже нет и никогда не было.

НИЩИЙ. Ой, ребе, какая у вас светлая голова! Представляете, сколько бы мы заработали, если бы вместе ходили по вагонам.

РЕБЕ. Что делать! Как говорится, каждому — свое. Один просит милостыню у людей, а другой просит милостыню у Бога…

НИЩИЙ. Да, каждому свое… Каждому свое… (Поет начало песни, прерывает ее). Подайте бедному еврею, у которого в доме четырнадцать маленьких детей и одна большая беда — моя жена Рейзл. А данк, а гройсн данк! (Уходит.)

РЕБЕ. Боже праведный, дай каждому кусок хлеба, глоток молока и крышу над головой. Осуши слезы бедных детей своих и дай им немножко счастья здесь, на земле. Ну что тебе стоит, Рэбойна шэлойлэм! Ой… (Поет ту же песню, которую только что пел Нищий. Спохватывается, погружается в чтение. Шум поезда…)

КАРТИНА 3

На полке расположилась семья. Мать держит на коленях кошелку с едой. Дочь читает книгу. Отец спит, прикрыв голову картузом.

МАТЬ. Фэйгэле, Фэйгэле…

ДОЧЬ. Что, мама?

МАТЬ. Съешь уже что-нибудь. Что ты все читаешь?

ДОЧЬ. Спасибо, мамочка, я не хочу.

МАТЬ. Она не хочет… Мендл, ты слышишь?

ОТЕЦ (просыпаясь). Что?

МАТЬ. Скажи уже ей что-нибудь! Ты отец или что? Она целый день ничего не ест.

ОТЕЦ. Захочет — доест. (Снова засыпает.)

МАТЬ. Несчастье какое-то: один целый день спит, другая — читает… (Дочери.)Ты посмотри на себя. Тут же не на что смотреть!… Кожа да кости. Мендл, ты слышишь?

ОТЕЦ. Что? Что такое?

МАТЬ. Я говорю: посмотри на свою дочь. Как ты ее собираешься замуж выдавать? Где ты найдешь такого человека, который захочет строить свое счастье на этих костях?

ОТЕЦ. Ничего, дураков много.

МАТЬ. Что ты мелешь? Спи уже лучше!

ОТЕЦ. Я и сплю. (Засыпает.)

МАТЬ. Он спит, а его дочь умирает с голоду. Фэйгэлэ, ну попей хоть чаю с кусочком штруделя.

ДОЧЬ. Мама, не мешай.

МАТЬ. О, я уже мешаю… Конечно, что с меня взять? Необразованная женщина, только и знает варить и стирать, стирать и варить… У других дети как дети: поговорят с мамой, посекретничают, посоветуются. Ау меня не дочь а несчастье какое-то! (Дочь плачет.) Девочка моя, доченька! Ты что, обиделась? Фэйгэлэ, разве я тебе плохого хочу? Ну что ты плачешь?

ДОЧЬ (показывает книгу). Жалко…

МАТЬ. Кого тебе жалко?.. Что это за роман такой? (Смотрит на обложку.)Муму. Что это за Мума такая?

ДОЧЬ. Это не Мума. Это Тургенев. Муму.

МАТЬ. Му-му? Про корову?

ДОЧЬ. Нет, про собачку. (Плачет.)

МАТЬ. Фэйгэле, ну что ты так убиваешься?.. Да у нас в местечке этих собачек, как собак нерезаных.

ДОЧЬ. Да не в этом же дело!