Антология сатиры и юмора России XX века. Том 35. Аркадий Хайт

БОБРОВЫЙ. Кого это вы имеете в виду?

ШУЛЕР. Нет! Боже упаси! Но просто буквально час назад один приличный господин, тоже хорошо одетый, уговорил меня перекинуться в картишки. Скоротать время. И вот вам — результат.

БОБРОВЫЙ. О ив ох ун вей мит аза результат!^[21]

ШУЛЕР. Теперь играть по крупной меня калачом не заманишь!^

БОБРОВЫЙ. Вы знаете, молодой человек? Это всё происходит от того, что вы зарываетесь. Зачем по крупной? Надо играть так… по мелочи. Просто, чтоб приятно время провести.

ШУЛЕР. Ой, не знаю…

БОБРОВЫЙ. Это я вам говорю.

ШУЛЕР. Ой, нет.

БОБРОВЫЙ. Ой, да.

ШУЛЕР. Ой, нет!

БОБРОВЫЙ. Ой, да!

ШУЛЕР. Ну, разве чтоб уважить благородного человека…

БОБРОВЫЙ. Опгэрэдт!^[22]

ТОРГОВКА. Пончики! Пончики с ливером! Горячие пончики!

КУПЛЕТИСТ. Дайте мне, пожалуйста!

ТОРГОВКА. Сейчас, сейчас. Вот девушке сначала…

ЭМАНСИПЭ. Мне нельзя, я худею.

ТОРГОВКА. Ой, куда тебе уж дальше худеть? (Ой, лучше бы ты меньше курила.)

ПОРТФЕЛЬ. Дайте один! Сколько?

ТОРГОВКА. Пятнадцать копеек.

ПОРТФЕЛЬ. Пятнадцать? Это почему? Раньше были по десять!

ТОРГОВКА Ой, раньше… Так раньше они были на машинном масле. А эти на чистом масле, из семечек. Я сама пеку, сама продаю. Так что за свой товар я ручаюсь.

ПОРТФЕЛЬ. A-а, так это — частные! Тогда не надо.

ТОРГОВКА. Почему? Да вы только попробуйте! Просто тают во рту!

ПОРТФЕЛЬ. Вот-вот! Вы и вам подобные своими сальными руками душите дело революции!

ТОРГОВКА. Я душу?!. «Вихри враждебные веют над нами…» Да как у вас язык поворачивается — сказать такое трудящемуся человеку!

ПОРТФЕЛЬ. Вы — трудящаяся?.. Не смешите меня!

ТОРГОВКА. А кто же я, по-вашему? Капиталист?

ПОРТФЕЛЬ. Вот именно!

ТОРГОВКА. Я — капиталист! Да я встаю в шесть утра и весь день кручусь как белка в колесе. У меня чисто, вкусно. Люди едят и облизываются. Налог я плачу аккуратно. Так скажите, кому от этого плохо?

ПОРТФЕЛЬ. Кому? Советской власти!

ТОРГОВКА. Так пусть советская власть не ходит в мою пирожковую. Пусть советская власть кушает в столовой общепита.

ПОРТФЕЛЬ. Но-но! Вы свою мещанскую контрреволюцию бросьте! А то я вас быстро сдам, куда следует. У меня и свидетели есть. Товарищи! Вы, надеюсь, подтвердите? Черт знает что!

БОБРОВЫЙ. Ну и везет же вам! Просто в рубашке родились.

ШУЛЕР. Плачьтесь, плачьтесь… Карта слезу любит.

ПОРТФЕЛЬ. Это не вагон, а какой-то вертеп!

ЭМАНСИПЭ. Ша, мужчина! Поберегите нервы. Лучше радуйтесь жизни. Поглядите — кругом свобода. Свободная торговля, свободное искусство, свободная любовь, наконец… Вы со мной согласны? Фу, бесстыдник!

ТОРГОВКА. Девушка!.. Девушка…

ЭМАНСИПЭ. Это вы — мне?

ТОРГОВКА. Да, скажите, что это за штука такая — свободная любовь? С чем ее едят?

ЭМАНСИПЭ. Ну, это просто! Любовь — святое чувство, и это нельзя опошлять какими-то обязательствами, отметками в паспорте. Если брак — только гражданский.

ТОРГОВКА. Гражданский? Первый раз слышу. А что, бывает еще военный?

ЭМАНСИПЭ. Да нет же! Просто мужчина и женщина живут друг с другом не так, как раньше, а как гражданин и гражданка.

ТОРГОВКА. А что, скажите, старый способ уже отменили?

БОБРОВЫЙ. Да что же это такое?! Опять у вас козырный туз!

ШУЛЕР. Не расстраивайтесь. Не везет в карты — повезет в любви^

БОБРОВЫЙ. В какой еще любви?

ШУЛЕР. В гражданской.

ЭМАНСИПЭ. И потом, любовь не вечна, она проходит. Разлюбила одного — иди к другому. Ушла любовь — иди к третьему…

ТОРГОВКА. Боже мой! Так же ходить устанешь… А если дети?

ЭМАНСИПЭ. Что дети? О детях должно заботиться государство. Воспитывать их, учить…

ТОРГОВКА. А если ребенок ночью заплачет — что? Государство его убаюкает? Укроет потеплей? А если у него заболит животик — государство ему поставит клизму?

БОБРОВЫЙ. Поставит, поставит! Это государство еще всем нам клизму поставит!

ШУЛЕР. Извините, у меня — шестьдесят шесть.

БОБРОВЫЙ. Да что же это за невезенье такое!.. Играю на всё!

ПОРТФЕЛЬ. Послушайте, вы не могли бы прикрыть свои коленки!

ЭМАНСИПЭ. А что? Они вам не нравятся? Или они отвлекают вас от передового учения?

ПОРТФЕЛЬ. Вот, пожалуйста, — современная молодежь! Быстро вы забыли, что нам дала советская власть. Вот — я! Простой шарочник из местечка, — шагнул из черты оседлости на пост заместителя директора швейной фабрики!

ТОРГОВКА Заместителя? А кричите, будто вы уже директор!

ПОРТФЕЛЬ. Помолчите вы, новая буржуазия! Нам с вами не по пути!.. А вы что улыбаетесь? Что вам так смешно? Вы-то сами по какую сторону баррикад!.. Прекратите свои идиотские шутки!

КУПЛЕТИСТ. А что вы так сердитесь, мсье-товарищ? Я совсем не держал в виду вас обидеть. Я себе просто репетирую. Это такой номер, с шариком.

ПОРТФЕЛЬ. A-а, так вы — артист.

КУПЛЕТИСТ А вы что — меня не знаете?

ПОРТФЕЛЬ. Первый раз вижу.

КУПЛЕТИСТ. Значит, вы не были в Одессе. Мне вас искренне жаль. Потому что каждый, кто хоть раз гулял по этому городу, мог видеть у кафе Фанкони афишу вот с такими… нет, вот с такими буквами: «Натан Зингерман! Танц-комик-куплетист! Король одесского куплета!»

ПОРТФЕЛЬ. Король! Тоже мне искусство.