Антология смерти

«Артурка-самодурка», – с озабоченным видом выводила в блокноте звезда, пока остальные делали свои серьёзные пометки. Звезда ленилась дублировать деятельность окружающих, – всё равно эти двое всё скрупулезно распишут, зачем зря словоблудить – но откровенно признаться в своей несерьёзности стыдилась.

– Но это не решение проблемы, – продолжил Рыбка, – На радиостанции надо как-то повлиять. Не деньгами. Лимит вливаний в этом направлении мы уже исчерпали.

– Да что на них влиять? – не выдержала звезда, – Если людям песни запали, они будут звонить и заказывать. Если нет – что уже поделаешь. Над творчеством надо работать, а не над радио.

– Это конечно, – засуетился Рыбка. Он, как оказалось, боялся показаться излишне приземлённым и недостаточно творческим. – Это само собой… – он улыбнулся звезде, как ребёнку, которого нужно успокоить, но кроме этого нельзя и о пиаре забывать…

– Знаю! – властно выкрикнул Артур, – Марина, ты должна написать новую песню. Что угодно, лишь бы в припеве фигурировало название какого-нибудь динамитного FM. Причём, в положительном смысле, с прямой рекламой. Типа, – Артур задумался, – Например, Алисина песенка Высоцкого очень подошла бы для пропаганды наркотиков. Помнишь, /Чтобы не попасть в капкан, /Чтобы в темноте не заблудиться,/Чтобы никогда с пути не сбиться,/ Нужен очень мощный план./ Ты понимаешь?

– Там было /нужен очень точный план/, – поправила Марина, – Хотя сказка наркоманская. И идею я поняла. Можно что-то из уже готовых текстов переделать. Смотри, – когда речь шла о творчестве, звезда и Артур всегда непроизвольно обращались только друг к другу, Рыбке они в этом не доверяли, – /Я сегодня спать не лягу./ Я сегодня буду кушать./ Не чуть-чуть, а очень много,/Может даже килограмм./ А потом, прикончив флягу,/ Стану ля-ля-ля-ля слушать,/ Мне кайфово с ля-ля-ля-ля/А со мной кайфово вам/ Вместо «ляли» поставим название радио. С кем ты договоришься?

Звезда уже расхаживала по кабинету, додумывая .

– Да не стану я ни с кем договариваться! – Артур вспылил из-за непонимания. Ставь любое радио, они сами будут эту песню крутиить в качестве саморекламы. Без всяких договорённостей. Сечёшь?

Звезда схватила блокнот, черканула о необходимости доработать песню. Этот текст ей давно хотелось куда-то использовать. Она любила его дурашливость.

Все присутствующие склонились над блокнотами.

Взгляд звезды невольно перебрался через плечо Артура и упёрся в его записную книжку. «Марина-пианина», – было написано там, вместо деловых пометок. Звезда еле удержалась от желания немедленно полезть в блокнот Рыбки.

* * *

* * *

– Освобождаем коридор, освобождаем, – засуетился Ильич, нервно похлопывая по крепкому заду миловидную уборщицу.

– А чё это? – возмутилась та, не отодвигаясь, – Мне ж тоже охота посмотреть, кто нам тут полы топчит. Или кого, Ильич, важного ждём?

– Да нет. Музыкальную шушеру. Певичка эта… Чебуршака, или как там её. Сейчас, должна быть. – охранник снизошёл до объяснений, – Ты уж, будь добра, слиняй куда-нибудь. Ейный администратор хотел ни с кем по дороге не встречаться.

– Оно и понятно, – поделилась своими соображениями уборщица, – У неё, болезной, с лицом что-то. Она на людях только в маске ходит. Ясное дело, что встречать никого не хочет. Зато поёт душевно.

– Понятно, – Ильич без особой надежды уставился на двери лифта. А вдруг повезёт, вдруг Чебурашка без маски сюда приедет? Деньги, они лишними не бывают. Жена Ильича за песнями Чебурашки следила очень тщательно и недавно обзавелась целью, во что бы то ни стало, выиграть акцию. «Не ради денег, а для интереса!» – сказала она, а сама уже мебель новую в спальню присмотрела и вооружила мужа фотоаппаратом-мыльницей, как только узнала, что певичка будет гостем следующей передачи. Ильич отругал глупую бабу – он на солидной службе, что за глупости, – но, услышав сумму вознаграждения, фотоаппарат взял.

Двери лифта распахнулись, и в коридоре засуетилась странная делегация. По-солдатски чеканя шаг, впереди шла рыжая гримёрша в камуфляже. «Она-то ей зачем?» – удивился Ильич, – «И сюда пролезла. Что мазать будет? Маску, что ли?» Гримёрша была известна в студии, как баба разбитная, с сильным характером и нестандартной ориентацией. Следом шла сама Чебурашка. В прозрачном сарафане, бесстыдно демонстрирующем обтянутое кусками чего-то блестящего тело. «Бесстыдно – это я хорошо для семейного отчёта придумал», – похвалил себя Ильич. Ещё Чебурашка была в кокошнике и страшной маске с прорезями, как на колпаках палачей в фильмах.

– От страшилище! – невольно выдохнула уборщица.