Антология советского детектива-32. Компиляция. Книги 1-20

— Ничего. — Подкрашенные брови Зарринтач поднялись, как две дуги. — Что я могла сказать? Клянусь сестрой. Интересно, подойдет ли браслетка к моей руке? — Под этим предлогом Зарринтач снова стала примерять часы на свою руку, стараясь получше их разглядеть. Как она ни старалась, золотая цепочка не сошлась на ее полном запястье. — Застегивается, но с трудом, — сказала Зарринтач и с силой схватила Зулейху за плечо — Как бы не сглазить тебя. Ты тоже не уступишь мне, у тебя тело крепкое, как свинец. Если хочешь, мы можем поменяться часами…

Зарринтач проворно открыла шкатулку. Ей хотелось показать, что сама она пресыщена роскошью я поэтому равнодушна к ней. Она достала хорошенькие ручные часики. Зулейха чуть не вскрикнула от восторга. Как ни сдерживалась она, но в глазах ее промелькнул жадный блеск.

— Ах, какие красивые! Значит, у тебя не одни часы?

— Да, надо иметь по две штуки, — небрежно отвечала Зарринтач. — Вдруг сломаются или потеряешь, — что тогда?.. Вообще — один или одна бесполезны на свете… — У некоторых работников в селе даже и теперь бывает по две жены… Ха-ха-ха… Ну, конечно, некультурные люди, они живут по-старому… Зарринтач хлопнула руками и искусственно засмеялась. — А вообще, уже без шуток, надо быть запасливой. — Она расправила шелковую юбку на круглых своих коленях. — Иначе не проживешь.

Это уже закон такой: все, что не пополняется, обязательно уменьшается…

— Ой, Зарринтач, как мне приятно с тобой поболтать, — воскликнула Зулейха, — а наша мать такая женщина, что потоками своих поучений способна высушить все, что растет вокруг… Она ко всему придирается, во всем видит плохое. Мне кажется, она могла бы просуществовать, съедая в сутки одно яйцо всмятку…

— Да-да! — подтвердила Зарринтач, сочувственно округляя глаза.

— Этот Калош такое говорил о ней, что ой-ой… — Зарринтач покачала головой. Ей очень хотелось раздуть недовольство Зулейхи свекровью, посеять в семье раздор. Но и знакомство с прокурором она считала для себя очень полезным, хотела втереться в его доверие, стать своим человеком в его доме.

Зулейха, разумеется, не могла ей в этом помешать, но мать… Хатун такая женщина, что пуще всего оберегает честь сына.

Поэтому Зарринтач так старалась рассорить свекровь и невестку. О чем бы ни беседовали подруги, Зарринтач незаметно переводила разговор на свекровь.

— Я сама тоже обратила внимание. Она именно такая женщина… Ей ничем не угодишь… Этот Калош иногда приходит к нам, закусит немного, бедняга, или пообедает когда. Не вредный старик, не злой, слова плохого ни о ком не скажет. Но даже он буквально вопит от характера твоей вечно мрачной мамаши. Она ехидная, все время следит за тобой, за каждым твоим движением. Несколько раз я чуть было не сказала ей: «Хала, так ведь не годится». Но пришлось сдержать себя. Вдруг она ответит: «А тебе какое дело?» Все свекрови такие, не дают, невесткам поднять глаза. О своей я уже тебе рассказывала. Горький перец, а не женщина. Все они одинаково вредные, как кайма на одном и том же куске бяэи. Все. «Туда не ходи, сюда нельзя, так не стой…». Дом они превращают в тюрьму, а сами с оружием в руках стоят у двери и сторожат… Зарринтач громко вздохнула и продолжала: — И бывают же счастливые невестки, которые в жизни не видели лица своей свекрови.

Уже всей душой сочувствуя тому, о чем говорила Зарринтач, Зулейха тем не менее хотела смягчить ее суждение.

— Нет, — возразила она, — моя свекровь меня не обижает. Просто она всегда жила в бедности и не знает, что такое хорошая жизнь…