Антология советского детектива-7. Компиляция. Книги 1-11

— Ладно, — неожиданно легко согласился Югов — Иди со Стрельцовым. Дело, в конце концов, общее: Москве легче станет, когда мы эту грязь выметем. Такую оперативность диктует, если хотите, приказ об осадном положении… Только, Вадим, одно условие: не лезь поперед батьки в пекло. Следи не только за живыми, но и за мертвыми. Бывают такие мертвецы, что и воскреснуть могут, если их на мушку не взять…

11. Конец банды

Дележ награбленного, как сообщил Стрельцову раненый налетчик, должен был состояться на квартире некой Женьки Красотки в одном из проездов Марьиной рощи. Время — самое разбойничье: с вечера до утра. Женьке доверяли свято, потому что на допросах, которые до войны проводили сотрудники угрозыска, она никого не выдавала. Это Стрельцов подтвердил. «Чистая выходила, удавалось», — сказал.

Квартира глядела во двор двумя слепыми окнами. Стекла в них были так грязны, что гляди не гляди, все равно ничего не увидать. Наша операция намечалась часа на два ночи, когда дым, как говорится, пойдет коромыслом и бандиты будут в большом подпитии. Оперативный план Стрельцова все это и предусматривал. Проникать во двор мы обязаны, естественно, незаметно, открывать огонь при малейшем сопротивлении. Главаря банды, если он уцелеет, лучше обезоружить и доставить живым на Петровку.

Вот так все и началось.

Мы вошли незаметно во двор паршивенького дома, бесшумно сняли двух выделенных бандой охранников.

— Кляп в рот и наручники, — шепотком сказал Стрельцов, и мы вынесли обоих к ожидающим трем «эмкам» и старенькому «линкольну» и снова вернулись на место. Двое стали у затемненного окошка, а остальные со Стрельцовым беззвучно открыли дверь в тамбур дворницкой. «Тишина, тишина, и только тишина — вот что требуется при неожиданном налете. Чем внезапнее удар, тем выгоднее», — говорил нам Стрельцов. В полуоткрытую дверь все было слышно. Налетчик Стрельцова не обманул: бандиты праздновали удачу. Удачу ли?.. Мужские голоса:

— Давайте о жизни. При таких деньгах кто как будет?

— Сменяю фамилию. Михельса пришью, если рыпаться будет. У него сотенная за работу, а у меня сотни тысяч в кармане. Нужен он мне теперь, как гвоздь в пироге.

— Не дело говоришь, Смирный. За свою жизнь он и тебя продаст.

— Кто кого продаст, никому не ведомо.

Другой голос чуть-чуть с хрипотцой:

— Струсил, корешок? Я тебя понимаю. Михельсу еще в ножки поклонишься. Ведь твои сотни тысяч надо на марки по курсу переводить. А у них свой курс и своя цена марки. И много ли от твоих тысяч останется?

— С Михельсом посоветуюсь, он и цену назначит. Поймет, что купить нас теперь — не деньги требуются. Натура у него широкая, не скупился. Мне, например, за одного парня, которого надо было по горлу стукнуть, две сотенных отвалил. А теперь мы сами с усами. Без нас он нуль без палочки.

— А кто нам это яблочко подсказал? Нам — сумма, а себе ни рубля… Нет, друг Смирный. Мы и сейчас ему кланяться будем. Немцы придут вот-вот, и он в мундире штурмбанфюрера окажется. И поклонимся, если гестапо о нашем налете не задумается.

— Рубли не марки. Зачем им?

— Может, и незачем. А нам и рублик пригодится. Кстати, а где он? Ночь кончается, а денежки делить надо.

— Здесь ваши деньги, у Женьки в одеяле зашиты.

Тут по знаку Стрельцова мы и распахиваем дверь, не входим — влетаем в комнату. С другой стороны окно выбито, и оба оперативника держат свои автоматы наизготовку.

— Сдавайся. Дом окружен. Руки за шею, — командует Стрельцов.

Подымаются. Среди них — Смирный.

— Глотов, отведешь их к машинам. Раненых заберите. Кондратьев, прощупай одеяло.

Я отвожу троих через двор к автомашинам. Смирный, не отводя рук от шеи, бросает мне сквозь зубы:

— Михельса вам все равно не найти.

Значит, Сысоев стал Михельсом и фактически хозяином банды. А Смирный, похоже, адъютант у патрона. На Петровке он молчать не станет: жить всем хочется…

Из дворницкой выводят еще четверых, среди них — две женщины.

— Нашли деньги? — спрашиваю у Стрельцова.

— Нашли, конечно. Смирного я допрошу и отправлю Югову. Он — поддужный Михельса, а тот не дурак, в грабеже не участвовал…

На Петровке в угрозыске Стрельцов первым допросил Смирного.

— Ну, кто есть кто? — начал допрос Стрельцов.

— Интеллигентно разговариваешь, — усмехнулся Смирный. — Только тебе это не поможет. Не расколюсь.

— Жить захочешь — расколешься. Если будешь говорить, учтем. А о делах твоих нам и без тебя все известно. Известен и соучастник ваш, на пирушке не присутствовавший. Лучше скажи, сколько в банде твоей осталось?

— Двое, кроме меня: Погорелов и Хлумов, по-нашему — Пегас и Тетеря. Только скажу я тебе, никакого участия в ограблении машины с деньгами не принимал. Зря вы к нам с гранатой сунулись.

— А чьи деньги мы в одеяле нашли?

— Это вы у Женьки спросите.

— Думаешь, не скажет Женька? Скажет, ей жить хочется. Мы с Глотовым ваш разговор слышали, как деньги делить и как вы с Михельсом работали — все слышали.

— Подслушанный разговор не в счет.