Антология современной британской драматургии

БИЛЛИ. Мама? Боюсь, мне недолго осталось, мама. Кажется, до меня уже доносятся причитания плакальщиц с далекого сурового острова, с моей родины? Родина моя суровая, да, но гордая и щедрая, а я покинул тебя и теперь умираю один в грошовой гостинице, и нет рядом ни матери, чтобы отереть пот со лба, ни отца, чтобы проклясть Бога за мою смерть, ни прекрасной девушки, чтобы оплакать бездыханное тело мое. Тело бездыханное, да, но благородное и не сломленное. Ирландец! (Пауза.) Просто ирландец. С чистым сердцем, честными помыслами, с гордым духом, не сломленным ни вековым голодом, ни вечным угнетением! Дух не сломлен, нет… (Кашляет.) Но искалечено тело, и болят легкие, и если начистоту, то сердце разбито, разбито девушкой, которая не знала о его чувствах и теперь уже никогда не узнает. Мама, что ты сказала?

Смотрит на листок бумаги на столе.

Напишу ей, да, открою ей свое сердце. Уже поздно, мама. Может, я еще успею завтра?

БИЛЛИ встает и, хромая, идет к зеркалу слева, тихо напевая песенку «Стриженый паренек».

«Прощайте, мать и отец родной, сестричка Мэри, горжусь тобой. А брат мой один, он совсем далеко. Дробить твердый камень ему нелегко».

Он спотыкается, с трудом забирается на кровать, хрипит и смотрит на фотографию на тумбочке.

Какой он, рай, мама? Говорят, там красиво, красивее даже, чем в Ирландии, но, даже если и так, он не может быть прекраснее тебя. Интересно, пускают калек в рай? А вдруг нет, чтоб мы всю красоту не испортили.

Он ставит фотографию обратно на тумбочку.

«Это было в Ирландии, там он убит, и в Ирландии тело его лежит. Пусть все добрые люди проходят мимо, Господи, пожалей стриженого паренька». Да, что-то сегодня грудь сильнее болит, мама. Надо бы поспать. Ведь завтра много тяжелой работы на складе. (Пауза.) Что, мама? Ах да, молитва? Я помню. Как же я могу забыть, ведь ты сама меня учила? (Крестится.) Теперь пора мне засыпать, Бога молю меня охранять. Но если… (Пауза) Но если я умру во сне… то я молю… (Со слезами) Молю…

Пауза, БИЛЛИ приходит в себя. Улыбается.

Нет, не волнуйся, мама. Я просто засыпаю. Засыпаю.

БИЛЛИ ложится. Его болезненный хрип все усиливается, потом вдруг слышен мучительный вздох, глаза БИЛЛИ закрываются, голова падает набок, и он лежит без движения. Свет медленно гаснет.

Сцена восьмая

Полутемная церковь. БОББИ, МАМАША (с бутылкой в руке), ДЖОННИ, ХЕЛЕН, БАРТЛИ, ЭЙЛИН и КЕЙТ сидят. Все они смотрят фильм «Человек из Арана». Фильм близится к концу, звук либо приглушен, либо совсем не слышен.

МАМАША. Что такое там делается?

ДЖОННИ. А ты как думаешь?

БАРТЛИ. Вроде они собираются акулу ловить, большую акулу.

МАМАША. Да?

ДЖОННИ. Ты, заткнись и пей.

МАМАША. Ладно, козлик.

БОББИ. Надеюсь, в бутылке просто вода, Джонни Пустозвон.

ДЖОННИ. Конечно, вода. (Шепчет.) Не дыши на Бобби, Мамаша.

МАМАША. Не буду.

ДЖОННИ. И полегче с «козликом».

БОББИ. Миссис О’Дугал, Джонни все еще крадет ваши сбережения?

ДЖОННИ. В жизни не прикасался к мамашиным сбережениям. Так, взаймы брал, ненадолго.

МАМАША. Этот хрен с четырнадцатого года у меня взаймы берет ненадолго.

ДЖОННИ. В моем представлении это и есть ненадолго.

КЕЙТ (пауза). Большая рыба.

ЭЙЛИН. Это акула, Кейт.

КЕЙТ. Это что?

ЭЙЛИН. Акула, акула!

ХЕЛЕН. Мало того что с камнями беседуете, теперь и что такое акула забыли?

БАРТЛИ. А знаете, акулы водятся в основном в Америке, там полным-полно акул. Иногда они подплывают так близко к берегу, что их и без телескопа видно…

ХЕЛЕН. Господи, опять телескопы!.

БАРТЛИ. У берегов Ирландии акулу редко встретишь. Это первая акула, что я вижу у берегов Ирландии.

ДЖОННИ. Наверное, Ирландия не такая уж дыра, раз акулы сюда плывут.

БАРТЛИ (пауза). Малыш Бобби, а ты ведь недолго в участке сидел. Когда тебя забрали за то, что ты в Пустозвона камнями кидался. Как так?

БОББИ. Караульный только посмеялся, когда про это услышал. «В следующий раз возьми кирпич», — сказал он мне. «Нечего мелочиться».

ДЖОННИ. Этот караульный допрыгается, выпрут его из полиции. Или грязные слухи о нем поползут, это точно.

БОББИ. И мы все будем знать, чьих это рук дело.

ДЖОННИ. Слыхали, он жену кочергой бьет.

ХЕЛЕН. Разве это новость? Тебя вообще в полицию не возьмут, если не бьешь жену кочергой.