Антология современной британской драматургии

БРЮС. Ну… Ладно, откровенно говоря, да, но лучше так не стоит, верно? Да? И когда ты выйдешь отсюда и начнешь так пялиться на людей, что они подумают?

КРИСТОФЕР. Что?

БРЮС. Что люди подумают? Когда ты выпишешься? Когда будешь готов…

КРИСТОФЕР. Хрен их знает.

БРЮС. Как, по-твоему, что они подумают?

КРИСТОФЕР. Не знаю.

БРЮС. Они подумают, что ты — э-э… «хитрожопый ниггер», вот что они подумают. Который зубом цыкает. Ты же не такой. Это глупо. Бред. Ты же не какой-нибудь там… э… отморозок с Ямайки.

КРИСТОФЕР. Ты еще будешь мне объяснять, кто я?

БРЮС. Нет, я…

КРИСТОФЕР. Будешь объяснять, кто я?

БРЮС. Я просто хочу, чтобы ты… был самим собой.

КРИСТОФЕР. Да говно это все! Дичь какая! Теперь у меня еще и кризис самоидентификации! Ну чувак, да ты, я посмотрю, понаглее обезьянки будешь!

Пауза.

РОБЕРТ. М-м. «Хитрожопый» — не совсем тот термин, который мы…

БРЮС(Роберту). Расстройство восприятия? Дезорганизованное поведение? Нарушение навыков общения? Вы понимаете?

РОБЕРТ. Ну и что?

БРЮС. А?

РОБЕРТ. Оглянись вокруг. Мы все невосприимчивы, дезорганизованы, у нас у всех нарушены навыки общения. А? Хе-хе. Это нормально.

Пауза.

А-ха-ха.

БРЮС. Можно переговорить с вами наедине?

КРИСТОФЕР вскакивает, ударяет кулаком по столу.

КРИСТОФЕР. Эй ты! Я с тобой разговариваю! Когда меня выпустят, никто ничего не подумает, меня здесь не будет! Я уеду далеко-далеко, где все тихо и спокойно, ни людей, ни машин, ни грязи, самолеты не жужжат, как мухи над арбузом, и городов нет, и теликов гребаных, и асфальт там не курочат и не долбят ни фига, никаких соседей сверху, снизу, сбоку, никто не орет днем и ночью. Никто не орет, никто. Там вообще людей нет. И никто на меня не пялится только потому, что ни разу черных не видел, кроме как в «Улице Сезам»! Далеко-далеко уеду.

(Ну че он вылупился?) Ишь какой нервный, что ты яйцами трясешь, как кот пугливый.

Че думаешь, съем тебя?

Вот возьму и съем — что скажешь?

БРЮС. Крис, никто на тебя не пялится.

КРИСТОФЕР. А он?

РОБЕРТ. А что такого?

КРИСТОФЕР. Что?

РОБЕРТ. Что такого? Ты посмотри на себя. А теперь… сядь и… расслабься, хорошо? Конечно, все пялятся, когда ты себя так ведешь. Ты же понимаешь.

КРИСТОФЕР переводит взгляд с одного на другого, цыкает зубом.

Пауза.

БРЮС (Роберту). Истощение нервной системы. Не может прямо смотреть в глаза. Думает, что мы на него пялимся.

РОБЕРТ. А мы этим и занимаемся.

Пауза.

КРИСТОФЕР. Все, меня нет. Однозначно. Точно. Свалю в пустыню. Чтобы пляжи. Пальмы. Само собой, погода цивильная. Понял — нет?

БРЮС. Крис?.. Ты не мог бы подождать пару минут в соседней комнате?

КРИСТОФЕР. А че я сказал?

БРЮС. Ничего, нам просто надо…

РОБЕРТ. Проконсультироваться.

БРЮС. Да, правильно.

РОБЕРТ. У меня и на бейдже написано — консультант. (Забыл надеть.)

БРЮС. Пожалуйста. Ты меня очень обяжешь. Выйди в ту дверь.

КРИСТОФЕР (вздыхает). Ладно. Надеюсь, ты знаешь, что делаешь.

БРЮС. Что ты имеешь в виду?

КРИСТОФЕР. Надеюсь, ты не дашь ему на что-нибудь себя подбить.

РОБЕРТ. Да ни боже мой. Нет, нет и еще раз нет.

КРИСТОФЕР. Надеюсь, ты насчет меня не передумаешь. Ведь мои двадцать восемь…

БРЮС. Крис…

КРИСТОФЕР. Мои двадцать восемь дней…

БРЮС. Я знаю…

КРИСТОФЕР. Мои двадцать восемь дней тю-тю. Тютю, брат. Повеселились и хватит. Все, нету меня. Покедова.

БРЮС. Э-э, угу. Да… спасибо.

КРИСТОФЕР встает, потягивается, внимательно на них смотрит и выходит.

Тишина.

БРЮС. Думаете, он знает?

РОБЕРТ. А что тут знать? Он у нас во втором отделении. Двадцать восемь дней истекли. Прошел курс лечения и отправляется домой.

Пауза.

Я прав?

БРЮС. Но…

РОБЕРТ. Что «но»?

БРЮС. Ну… Вы же догадываетесь, о чем я хочу вас попросить.

Пауза.

РОБЕРТ. О чем?

БРЮС. Перевести его в третье отделение.

РОБЕРТ. Вдохни поглубже и забудь.

БРЮС. Но…

РОБЕРТ. Выписывай его. Ты все делаешь правильно.

БРЮС. Но это неправда.

РОБЕРТ. Нет, правда. Ты поступаешь честно, правильно, справедливо и так, как написано в учебниках.

Пауза.

К тому же у нас нет свободных коек.

БРЮС. Меня очень беспокоит…

РОБЕРТ. А те, что есть, — Для Экстренных и Крайне Тяжелых. Иначе у нас по всей больнице будут хроники на каталках ездить, «Формулу-1» нам тут устроят.

БРЮС. Слушайте…

РОБЕРТ. Будет скандал.

Меня отсюда попрут к чертовой матери раньше, чем он выйдет, а следующим будешь ты. Вот так. Я не получу профессора. Ты не кончишь ординатуру. Сколько лет ты учился? Шесть? О чем мы говорили в субботу?

БРЮС. Когда?

РОБЕРТ. После регби. О чем мы говорили?

БРЮС. Не знаю, о чем?