Антология современной финской драматургии (сборник)

НИССЕ. Сил, к черту, нет больше слушать этот бесконечный бабий скулеж. Именно этого мне в этой поездке как раз и недоставало. Явно равноправие зашло у нас, черт возьми, слишком далеко. Это решение – припереться в Балтийское море – было чистой воды безумием, вся эта война – какая-то кукольная.

АЛЛЕН. Постой! Именно сегодня вечером капитан запретил сходить на берег. В городе полно ветеранов cирийской войны. Невозможно предугадать, что там может случиться. Абсолютно невнятная публика. Город уже горит, и это несмотря на заверения в безопасности. Дело дрянь!

НИССЕ. Ну, это как посмотреть. Отчасти может показаться, что тут действует закон меньшего из зол. Если сейчас сгорит пара коровников со скотиной, то благодаря этому где-то останется нетронутым какой-нибудь бесценный музей. Свенссон! Пойдем посмотрим, что там творится. Ветераны пустыни – отличные ребята, может среди них и знакомые есть. Свенссон! Слышишь? Пошли!

СВЕНССОН. Иди один.

НИССЕ. Хватит болтать. Давай-давай, пошли.

СВЕНССОН. Как я могу оставить тут этого прохвоста со своей дочерью?

АЛЛЕН. Не смеши!

СВЕНССОН. Думаешь, никто тут не понимает, что тебе надо?

НИССЕ. Свенссон? Там, конечно, в городе цены и всего, чего хочешь, но когда горит и все такое, то, как говорится, покупатель диктует правила…

ИНГЕ. Папа, не ходи. Прошу тебя.

АННА. Ниcсе, погоди.

НИССЕ (Свенссону). Последний раз тебе предлагаю. Ну, ты как?

СВЕНССОН. Этого прохвоста тогда берем с собой. Ниссе, это форс-мажор, как ты понимаешь.

НИССЕ. Ну, тогда пошли. И ты с нами, господин репортер, так сказать, пойдем осматривать окрестности. Потом какой-нибудь репортажик набросаешь об этой войне? Или, как и раньше, снова все выдумаешь? А может ты опасаешься подхватить кишечную палочку?

АЛЛЕН. Инге, ты хочешь, чтоб я ушел или чтоб остался с тобой?

ИНГЕ. Не стоит тебе оставаться.

СВЕНССОН. Молодец, Инге!

НИССЕ (Анне). А тебя, толстуха, когда мы вернемся, чтоб здесь не было! Вот тебе десятка, хотя и этого слишком много, и не забудь тут прибрать за собой. Свинарник, а не каюта.

Пауза.

АННА. Окей.

НИССЕ. Что?

АННА. Окей. Я с вами. Только оденусь.

НИССЕ. Отлично! Спасибо. Ждем на палубе.

АННА. Окей. Я сейчас.

Мужчины выходят из каюты. Анна зажимает рот Инге.

АННА. Молчи! Пойдешь сейчас ляжешь на кровать лицом в подушку, молча. Иначе я сделаю тебе больно.

Инге ложится лицом на подушку. Анна быстро надевает на голое тело только верхнюю одежду. Заталкивает затем платье и нижнее белье в сумку, туда же быстро кладет все ценные вещи, которые есть в комнате, бинокль и прочее. Отцовские товары тоже. Понятно, что она продумала этот план заранее. Поднимается по ступенькам и собирается уже выйти из каюты.

ИНГЕ. Я не… как можно… так… гнусно! (Сплевывает.)

АННА. Попомни мои слова, ты меня еще благодарить будешь и кланяться.

8. Любовь приплыла

В городе пожар, взрывы. Инге в кают-компании сидит одна в темноте. Джон спускается по ступенькам, насквозь мокрый, вода стекает с одежды на пол. Инге сразу понимает, что к чему.

ДЖОН. Марина. Я должен был это сказать. Ты просто замечательная. Я даже и не знал, что такие замечательные люди бывают.

ИНГЕ. Ты тоже.

ДЖОН. Я так злился на себя, и почему только до меня сразу не дошло, почему я не сказал, зачем отпустил тебя, а если бы я тебя потом не нашел, да ни за что бы потом себе этого не простил.

ИНГЕ. Я тут карту Англии посмотрела. Это же ужас, какая она большая, мне же ни за что там не найти тебя.

ДЖОН. Я проплыл почти целый километр.

ИНГЕ. Ты весь мокрый.

ДЖОН. Мне очень холодно.

ИНГЕ. Хочешь, я согрею тебя?

ДЖОН. Хочу.

Инге обнимает Джона.

ИНГЕ. Как бы мне хотелось, чтобы мои руки были такие длинные, чтоб можно было обхватить тебя ими сразу миллион раз.

Так и стоят. В обнимку опускаются на пол. Остаются на полу.

Раздается звон судового колокола.

ДЖОН. Мне пора.

ИНГЕ. Пора.

ДЖОН. Но я не могу.

ИНГЕ. И я не могу.

ДЖОН. Нет, не могу просто так взять и уйти, не могу, невозможно.

ИНГЕ. Да, невозможно.

ДЖОН. Тебе надо убрать руки.

ИНГЕ. Я не могу, я пытаюсь, но они сами. Не понимаю, я сейчас заплачу.

ДЖОН. Ну не надо, прости, я даже поцеловать тебя не могу, так крепко ты меня держишь.

ИНГЕ. Я не хочу, чтобы ты уходил.

ДЖОН. Я тоже не хочу, но иначе меня расстреляют. Может, мы попробуем встать, прямо так, в обнимку?

Пытаются встать. Встают, но рук не разнимают.