Антология современной швейцарской драматургии

АГНЕСС (встает и произносит торжественным голосом). Мы не игрушки в чужих руках! Нет! Мы сделаны из плоти, крови, а главное, чувств! (Остальные прыскают в кулак.) Только в силу неблагоприятных обстоятельств мы стали матерями, дочерьми, сестрами и женами кучи всяких козлов!.. (Прерывается и смотрит на остальных женщин, которые давятся от смеха.) Что, слишком?

Из-за кулис доносятся аплодисменты. Анна наблюдала за происходящим незаметно. Она выходит на сцену.

Пока она говорит, остальные женщины прикладывают ко рту лепесток розы. Теперь их губы выглядят так, словно их только что накрасили.

АННА. Вряд ли вам интересно, как меня зовут. Скажу лишь, что не один мужчина имеет на щеке шрам с моими инициалами. Я слышала, что в этом месте охотно принимают любую, кто носит юбку, так? (Звучит та же музыка. Быстрым движением женщины сменяют позу. Они изображают сломанных кукол.) А сейчас музыка постепенно умолкает и сходит на нет. (Музыка затихает. Анна выходит на середину сцены.) Вы смотрите на мир, как сломанные куклы. Ваши рты готовы слиться в вечном поцелуе, но губы запечатаны, из них уже не вырвется ни слова. (Пауза.) Ну, что скажете? (Сцена прерывается.)

АГНЕСС. Лично мне больше понравилось воззвание.

ЭСТЕР. Это тоже вроде как воззвание.

АГНЕСС. Ты думаешь?

ЭСТЕР. Да, молчаливое воззвание.

МАДАМ КОЗЕТТА (обращается к стоящей в стороне Софии). Теперь можешь его снять. (Показывая на губы.) Давай снимай!

ИВИ. Все равно она ничего не говорит.

МАДАМ КОЗЕТТА. Это легко. Вот так. (Плюет.) Легко.

АННА. Знаешь, так секреты не сохранишь.

Эстер запевает протяжную песню, которую подхватывает Анна. Под звуки песни София осторожно снимает с губ рот-лепесток. На полувздохе она присоединяется к пению. Затем ее голос резко обрывается.

СОФИЯ. Не выходит у меня эта сцена. Никак не получается.

МАДАМ КОЗЕТТА (подойдя к ней). Знаешь, в чем тут дело? Дело в том, что ты его бросила. (С силой кладет безногую куклу на стол.) А ты пытаешься это скрыть. Оделась как куколка и думаешь сойти за ангелочка. А правда в том, что ты ушла, закрыла не только рот, но и дверь, и ни разу не обернулась.

Этот выпад сбивает ритм, поэтому следующий далее текст построен на чередовании быстрых движений по всей сцене.

АННА. И мы заденем за живое. Хоть и не подозреваем, что если разбередить рану, то блокируешь боль, которую она вызывает.

СОФИЯ. И будем вышивать на коже недостающие слова.

АГНЕСС. И примерим на себя все ненужные слова.

ИВИ. И будем терпеливо обрывать лепестки ответов, как обрываем осенний цветок.

АННА. И сломаем шип, который впивается в наше тело.

ЭСТЕР. И нас не погасит ночь.

СОФИЯ. И не задушат угрызения совести.

ИВИ. И мы коснемся лика утерянных ласк.

АГНЕСС. И скажем «нет», чтобы не поддаться трусости.

МАДАМ КОЗЕТТА. И возложим песню на наше дерзкое лоно.

ЭСТЕР. И нас не насытит сегодняшний день.

СОФИЯ. И не поглотит завтрашний.

ИВИ. И наши лица накроет тень.

МАДАМ КОЗЕТТА. И мы оставим другим распахнутые врата рая.

АГНЕСС. И всякую траву соберем в пучок.

ИВИ. И всякое желание сделаем обещанием.

АННА. Ибо верблюд не пройдет сквозь игольные уши, но одна ласточка сделает весну.

Издалека доносится вой сирены. Действие прерывается. Пауза. Женщины слезают со столиков. Они забрались на них, предчувствуя опасность, исходившую от этого воя. Снова зажигается холодный белый свет, выхватывая Иви.

ИВИ. Вначале мы приходили сюда, чтобы укрыться, чтобы дышать, но какое это имеет значение? Мы не думали, что будем кому-то мешать. Я не помню, когда мы начали разыгрывать эти сцены, менять местами слова, придавать другую форму нерешительности. Создавать такое идеальное место, как «несуществующий остров». Вить гнездо, в котором можно дать передышку сломанным крыльям.