Антология современной словацкой драматургии

ПАВЕЛ (бежит за ней). Даша! Даша! Постой, Даша!

АБЕЛЬ сосредоточенно и долго протирает очки. Он тоже того и гляди расплачется. Возвращается ПАВЕЛ, резко хлопает дверью.

ПАВЕЛ. Большое тебе спасибо.

АБЕЛЬ молчит.

(Агрессивно.) Я знаю, почему ты это сделал.

АБЕЛЬ. Ничего ты не знаешь.

ПАВЕЛ. Знаю. Отлично знаю. Ты ненавидишь нас.

АБЕЛЬ (удивленно). Кого?

ПАВЕЛ. Дашу, меня, всех!

АБЕЛЬ. Перестань нести чушь. Почему бы мне вас ненавидеть?

ПАВЕЛ. Потому, что, если бы ты взял нас к себе, кончились бы твои пятницы. Негде тебе было бы встречаться с пани Конти (ехидно, но в прежнем агрессивном тоне), отец которой основал компанию «Отели „Континенталь“».

АБЕЛЬ. Не отец, а дед.

ПАВЕЛ (едва владея собой). Ты сам не веришь, что она внучка или там дочка этих отелей. Ты не хуже меня знаешь, что название «Континенталь» произошло не от фамилии «Конти», а от слова «Континент». Континент — это часть света. Твоя пани Конти!! Сюда бы не мог ходить (насмешливо) пан Райнер. Чокнутый болтун с энциклопедической эрудицией. Великий философ и оратор. Безнадежный псих, который лезет на стену, только чтобы обратить на себя внимание прохожих в часы пик.

АБЕЛЬ. А вдруг у него совсем другая цель?

ПАВЕЛ. Какая, если не секрет?

АБЕЛЬ. А тебе никогда не хотелось забраться куда-нибудь высоко? Чтобы оттуда посмотреть хотя бы на прошлое.

ПАВЕЛ. Никогда. Я не нуждаюсь в мечтах о прекрасном прошлом, когда все было лучше, красивее и чище, чем теперь!

АБЕЛЬ. Потому что легче всего мечтать о будущем. (С отвергающим жестом.) Квартиры, полные солнца, кухни с автоматическими роботами, где уже не нужно стоять у плиты…

ПАВЕЛ (фанатически). Все это когда-нибудь будет, будет!

АБЕЛЬ. Может, и будет. Я только спрашиваю — когда?

ПАВЕЛ. Не знаю, но будет.

АБЕЛЬ (задумчиво). Мне жаль тебя.

ПАВЕЛ (запальчиво). А Райнера не жаль?

АБЕЛЬ. Нет. Я им восхищаюсь.

ПАВЕЛ. Вот в этом вся суть! Заговариваете друг друга сказками, задуриваете себе голову до того, что сами в эти сказки верите. А потом восхищаетесь друг другом.

АБЕЛЬ. Возможно, ты и прав. Но все равно ты так ничего и не понял.

ПАВЕЛ. Ну конечно. Я отроду непонятливый.

АБЕЛЬ. Это иногда меня даже беспокоит.

ПАВЕЛ. Небось о пане Райнере ты не беспокоишься.

АБЕЛЬ. Угадал.

ПАВЕЛ. Если не секрет, почему?

АБЕЛЬ. Слова, полные любви, и две пары босых ног под одной периной — маловато для мужчины. И уж совсем просто — выгнать старика в приют для престарелых и выбросить вон его барахло.

ПАВЕЛ (иронически). Лучше карабкаться на башню и болтать.

АБЕЛЬ. Ты никуда не карабкаешься, а только болтаешь. Надо бы тебе попробовать! Попробуй взобраться на эту башню — и я буду восхищаться тобой. Да разве дело в башне — пусть будет что угодно, но попробуй!

ПАВЕЛ (с ощущением своего превосходства). А какая польза будет для людей, если пан Райнер заберется на эту башню? Он что, будет оттуда кричать? «Люди, люди, привет вам от пана Райнера»?

АБЕЛЬ. У них будут часы.

ПАВЕЛ (не понимая). Часы?

АБЕЛЬ. На башне.

ПАВЕЛ. Но ведь там уже есть часы.

АБЕЛЬ. Только эти часы уже восемь лет показывают двадцать шесть минут одиннадцатого. А когда Райнер одолеет эту башню и доберется до часов, время на них сдвинется. Отцы по ним будут учить детей узнавать, когда четверть, когда — половина. Каждые пятнадцать минут они своим боем будут отмерять всему городу время. Они не будут больше немыми. К ним вернется голос. Ты слышишь, к ним вернется голос!

Пауза.

ПАВЕЛ. Но почему пан Райнер не добирается к этим часам нормально, по лестнице в башне?

АБЕЛЬ. Потому, что он старый. Несколько лет назад он предложил починить часы. Ему сказали, что он стар. А когда он снова предложил свои услуги, ему сказали, что лестница прогнила и по ней нельзя ходить, иначе она рухнет.

ПАВЕЛ (задумчиво). Как ты думаешь, ему удастся?

АБЕЛЬ. Молю Бога, чтобы удалось.

ПАВЕЛ (с сомнением в голосе). А если нет?

АБЕЛЬ. Тогда он погибнет.

ПАВЕЛ. Разве это не ужасно?

АБЕЛЬ. Нет, это прекрасно.

Действие третье