Антология средневековой мысли. Том 1

В любом мистическом богословии самым важным вопросом является проблема восхождения души от чувственного уровня к единению с Богом (uniomystica). Как позже Бонавентура, Рихард выделяет шесть последовательно следующих друг за другом уровней созерцания, распределяя их между тремя способностями души: воображением, рассудком и разумом, или духом. Именно следуя по этим ступеням человеческая душа восходит от чувственного восприятия к мистическому экстазу, в котором она, исходя из себя, устремляется навстречу к нисходящему к ней Свету Любви Божественного Присутствия, объединение с Которым, непосредственное приобщение Которому составляет суть мистического опыта. В дальнейшем такое видение мистического пути будет использовано, подробно развито и систематизировано Жерсоном (1363-1429) в трактате «Мистическое богословие» (Theologiamystica).

Мистика Рихарда Сен-Викторского — это прежде всего мистика любви, любви, воплощающей подлинную основу души и всего бытия человека, любви, позволяющей человеку обрести в себе личность, являющейся образом и подобием Бога в нем, любви, ведущей к экстатическому преображению и единению с Богом. Поэтому мы призываем рассматривать трактаты Рихарда не только как культурную сокровищницу Средневековья, но и как возможность обретения новой дороги жизни.

Д. Ю. Дорофеев

Четыре ступени пламенной любви [327]

Я поражен любовью (charitas). Любовь толкает меня говорить о любви. С радостью я отдаюсь в рабство любви, потому что оно сладостно, и очень утешительно говорить о любви. Вот я вижу людей, раненных ею, другие связаны, иные томятся, истаивают и все — от любви. Любовь ранит, вяжет, делает человека больным, иссушает его. Сила этих воздействий не поражает ли? Именно таковы эти четыре фазы пламенной любви, какие нам следует рассмотреть...

Но вернемся к той ступени любви, о которой мы сказали сначала: любовь, которая ранит. Не чувствуете ли вы иной раз, как если бы были ранены в сердце, когда стрела этой любви пронзает дух человека, ранит его волю, так что он не может никак сдержать или скрыть свое пламенное желание? Он сгорает желанием, возбужден и дышит тяжело, глубоко скорбит и испускает вздохи. Таковы верные знаки некой душевной раны: бледное и поблекшее лицо, скорбь и воздыхания. Но эта ступень дает некоторую передышку, учитывает некоторое беспокойство за необходимые дела. Как больные в лихорадке, души, смущенные этой болезнью, иной раз горят более горячо, потом принимаются за свои дела и находят некоторое облегчение. После короткой передышки, вспыхивают снова — и случается жар еще более сильный. Этот жар достигает души и сжигает еще более сильно. Так, лихорадка любви, часто ослабевая, но всегда возвращаясь в более острой форме, постепенно изматывает душу, поглощает ее, связывает полностью так, что не может она отделаться от этого или думать о чем-то другом. Таким образом, она переходит с первой на вторую ступень.

Мы сказали, что на первой ступени любовь ранит, на второй — опутывает цепями. Душа является, без сомнения, опутанной, когда не может забыть объект своей любви или думать о чем-то другом. Что бы ни делала или говорила, всегда думает об этом в своем разуме, постоянно оживляет в памяти. Видит любовь во сне, когда спит, и, когда проснется, думает о ней постоянно. Легко, я полагаю, понять, как эта ступень не позволяет разуму человека оставаться спокойным ни на один час, и превосходит предыдущую, потому что быть раненным легче, чем быть опутанным цепями...