Антология средневековой мысли. Том 1

(36) Поскольку же (они существуют] и т. д. [Боэций] объяснил, почему при определении природы он добавил «каким-либо образом». Теперь же он показал, зачем добавил «поскольку они существуют», выразив это так: «Поскольку они существуют» мы добавили для того, чтобы отделить природу от того, чего нет. Однако вместе с природой сюда подходит то, что может быть постигнуто интеллектом.

(37) Ибо, как выше было сказано, интеллектом может быть постигнуто даже то, чего нет. Потому что даже это самое неопределенное имя «ничто» обозначает, как и субстанция, нечто, однако не природу[366]. Мы говорим «как субстанция» потому, что как качество оно обозначает и то, какова есть (quod est) природа, и то, какова она не есть. Оно обозначает то же самое качество, что и столь же неопределенное имя «нечто». Его качество, несомненно, — это то, каково оно есть (quae est) и каково оно не есть.

(38) Смысл: нечто и ничто у грамматиков означают полностью одно и то же качество, но вовсе не одну и ту же субстанцию. Ведь качество присуще этим именам [нечто и ничто] — тому и другому. Однако у того имени, каковым является «нечто», субстанция — это и то, какова она есть, и что предполагается, но не есть. А у другого имени, каковым является «ничто», она — только то, что предполагается, но никоим образом не есть «нечто».

(39) В самом деле, даже если она есть, однако при условии, что она не есть «нечто» — природа или воздействованние (efficientia), оно — ничто. (Возьмем], к примеру ύλή, которая, как полагают философы, есть, но она никоим образом не нечто, поскольку и не есть нечто по природе, как, например, белое есть качественное — по качеству. [Ύλή] и не воздействование, как, например, белизна, [которая] есть качество благодаря тому, что она создает «каково»[367].

(40) Эти имена различаются по способу обозначения одного и того же качества. Ибо «нечто» из чего-то того, что есть или воображается (fingo), образует одно истинное или воображаемое качество благодаря речевому значению его подобным же образом истинной или воображаемой субстанции. «Ничто» же отстраняет качество, истинное или воображаемое, от той субстанции, которая не истинна, но воображаема. Ведь потому оно называется «ничто», что им обозначается [следующее]: оно не наделяется никаким качеством истинного или воображаемого воздействования. Ибо ничто воображаемое (то, что воображается) не существует. Поэтому неопределенным отрицательным [местоимением], каковым является «ничто», как и воображаемое качество, [образованное] от этого имени, правильно обозначается, что субстанция отсутствует.

(41) Поэтому [Боэций] предположил: И обозначает это имя «ничто» не то, что «нечто», то есть субстанция имени, существует как нечто по качеству этого имени. А скорее оно обозначает, что его субстанция не есть нечто такое, от чьего качества происходит имя[368].

(42) А всякая [природа] есть и т. д. — как если бы [он сказал]: это имя «ничто» означает небытие, всякая же природа есть[369]. Он должен был бы так заключить силлогизм: следовательно, природа не есть то, что по субстанции обозначает «ничто». Однако, поскольку из этих высказанных предпосылок следует это несомненное заключение, то он молчит.

(43) Так вот, если все вещи, то есть субстанции и акциденции, и даже Бога и материю ему угодно называть природой, то ее определение мы предложили выше. Если же так, то, как казалось некоторым, не обо всех вещах, но только о субстанциях (понимай: о субсистирующих) говорится «природа»; поскольку же все субсистирующие субстанции бывают либо телесными, либо бестелесными, то мы дадим определение природе, обозначающей субстанции, то есть согласно тому значению этого имени, которым сказывается, что она обозначает субсистирующие вещи.

(44) И это определение такое: Природа есть то, что может или действовать, или претерпевать. Союз «или» был здесь поставлен как допускающий обе возможности[370], поскольку он означивает и ту, и другую. Затем [Боэций] продолжает: Претерпевать же и действовать и т. д.[371]