Антология средневековой мысли. Том 2

NOMEN (word, significative word, noun, name) — имя; имя с устойчивым значением; грамматическая и логическая единица; название. По Августину, различавшему в слове звук, знак, значение, имя и слово взаимопредполагаемы и замещаемы. С одной стороны, «слово — знак имени, а имя — знак реки, река же — знак предмета, который может уже быть видим... Обозначаемое именем обозначается и словом, ибо как имя есть слово, так точно и река — слово же; но то, что обозначается словом, не всегда обозначается и именем. Ведь и „если"... и „из"... суть также слова, но отнюдь не имена... Поэтому так как все имена суть слова, но не все слова — имена, то различие между словом и именем ясно: оно такое, какое между знаком такого знака, который не означает уже никаких иных знаков, и знаком такого знака, который, напротив, означает еще и иные знаки... Всякий конь — животное, но не всякое животное — конь... Следовательно, между именем и словом такое же различие, как между конем и животным» (Августин. Об учителе // Творения. Т. 1.С. 275). Но, с другой стороны, поскольку «имя — это то, чем называется известный предмет», оно допускает подстановку, чем могут быть местоимение, союзы, наречия. Процесс восприятия всего, что произносится, состоит из двух действий: воздействия на слух и запоминания, «чтобы быть распознанным». О наличии этих двух действий свидетельствуют этимологии названий «слово» и «имя»: Августин verbum (слово) производит от verberare (бить, ударять), a nomen (имя) — от noscere (знать). Потому слух и душа (как хранительница памяти) суть две составляющие именования. Местоимения распознаются как заместители имен, хотя и обозначают вещь менее полно. То же — союзы и наречия. Их перечень («и», «а», «но», «же», «да», «если») можно выразить через местоимения «все то», замещающие имена, называющие определенный предмет. «Каждой из частей речи что-нибудь обозначается, а следовательно, называется; если же называется, то и именуется, а если именуется, то именуется непременно именем... В своих знаменитых речах, известных под именем „Верессовских", Цицерон предлог coram... называет „именем"» (там же. С. 282). В XI-XII вв. (Ансельм Кентерберийский, Петр Абеляр) nomen понимается как звукосочетание с условленным значением, но, как и глагол, имеющий отношение ко времени (слова «сегодняшний», «настоящее», выражения «Гомер есть поэт»). Фома подчеркивал пять моментов в определении имени как понятия: имя 1) как род, 2) обозначающее (первая дифференция), 3) значение имени определяется человеческим установлением в воле (вторая дифференция), 4) безотносительность ко времени (третья дифференция), 5) ни одна часть имени не значима отдельно от него как от целого (четвертая дифференция). См. SUPPOSITIO, VERBUM, VOX.

NOMINATIO (nomination) — именование, наложение имени, номинация. См. NOMEN.

NON DIFFERENTES PROPRIE SED TANTUM DIVERSAE (not differing in the proper sense of the word but only diverse) — не различные в строгом смысле этого слова, а всего лишь разнообразные, т. е. обладают чем-то общим.

ΝΟΤΙΟ (notion, conception, idea) — понятие, идея; согласно Фоме, «кажется, не могут существовать в душе другие понятия вещей, кроме сущности познаваемых вещей или их подобия» (Thomas Aquinas. Sum. Theol. I, q. 87, a. 4 ob. 3; ср.: ibid, ad 3).

NOTITIA (knowledge, cognition, idea) — знание, познание, идея; четыре смысла термина «знание»: познающая природа, познающая сила этой природы, познавательное высказывание, акт познания. Августин говорит о двух типах познания: чувственном, или телесном, и умственном, или духовном (Августин. Об учителе // Творения. Т. 1. С. 305).

NUMERUS (number) — число; число это множество, измеряемое единым, множество единств. Число осуществляет разделение континуума; следовательно, континуум (например, линия) допускает неопределенное деление и является в этом смысле неограниченным или бесконечным, не в соответствии с тем, что можно посчитать или что имеет число, но в соответствии с тем, кем производится подсчет. Вещи, принадлежащие одному роду, нумерически различны. В августиновской традиции числа ассоциировались в их вечности и неизменности с объектами мудрости. Боэций различал два рода числа: «одно — посредством которого мы считаем, другое — заключенное в исчисляемых вещах. Так, „одно" (unum) — это вещь; „единица" (unitas) же — то, благодаря чему мы говорим „одно"» (Боэций. Каким образом Троица есть единый Бог // Боэций. Утешение философией. С. 149). По Петру Абеляру, «число берет начало из единицы; этим определяется само происхождение числа. Совокупность чисел определяется как единость. Ведь множество единиц образует одно, так что число два — это две единицы, число три — это три единицы, подобным же образом из единиц конституируются другие числа, а сами они воспринимаются любыми субъектами как непрерывные либо дискретные» (Петр Абеляр. Диалектика // Петр Абеляр. Тео-логические трактаты. С. 115).

O