Антоний и Клеопатра

Марш его армии к Адриатическому побережью Македонии начался просто как демонстрация, чтобы напугать Октавиана. Отказавшись от мысли воевать с парфянами, пока не наскребет денег, Антоний сначала хотел оставить свои легионы в Эфесе, но визит в Эфес изменил его намерение. Каниний был слишком слаб, чтобы контролировать столько старших легатов, если рядом не будет Антония. Кроме того, идея напугать Октавиана была очень заманчивой, и противостоять такому искушению он не мог. Все были того мнения, что вот-вот разразится война между двумя триумвирами. Но Антоний оказался перед дилеммой. Не покончить ли с Октавианом прямо сейчас? Эта кампания будет дешевой, и у него имелось достаточно кораблей для перевозки легионов по морю домой, где он мог пополнить свои войска легионерами Октавиана, а также забрать у Поллиона и Вентидия их четырнадцать легионов! И еще десять в случае поражения Октавиана. А все, что он найдет в казначействе, пойдет в его военную казну.

И все-таки Антоний колебался… Когда выяснилось, что совет Либона насчет Юлии Антонии сработал и она исчезла с его горизонта, Антоний слегка расслабился. Его афинское ложе было удобным, а что касается армии в Аполлонии… Время покажет, что ему делать. Он не подумал, что, откладывая это решение, он возвещал всему миру, что планов на будущее у него нет.

II Октавиан на Западе 41 г. до Р.Х. – 40 г. до Р.Х.

Гай Юлий Цезарь Октавиан

6

Она выглядела такой старой и усталой, его любимая госпожа Рома. С вершины холма Велия Октавиан смотрел на Римский форум и дальше – на Капитолийский холм. Если бы он взглянул в другую сторону, то увидел бы болото, тянувшееся вдоль Священной дороги до Сервиевой стены.

Октавиан любил Рим со страстью, несвойственной его натуре, склонной к холодности и отстраненности. Он считал, что богиня Рома не имела соперников на всем земном шаре. Как он ненавидел, когда кто-нибудь говорил, что Афины затмевают Рим, как солнце затмевает луну, что Пергам на своих высотах намного красивее, что по сравнению с Александрией Рим выглядит как галльский оппид! Разве город виноват в том, что храмы пришли в упадок, государственные здания покрылись копотью, площади и сады заброшены? Нет, вина лежит на правителях, ибо они больше заботятся о своей репутации, чем о Риме, которому обязаны всем. Рим заслуживает лучшей участи, и, если это будет зависеть от Октавиана, участь эта будет самой завидной. Конечно, были исключения: великолепная базилика Юлия, которую построил Цезарь, его форум – настоящий шедевр; базилика Эмилия, табуларий Суллы. Но даже на Капитолии многие храмы, взять хотя бы храм Юноны Монеты, отчаянно нуждались в покраске. От яиц и дельфинов Большого цирка до алтарей и фонтанов на перекрестках – все запущено: бедная богиня Рома походила на знатную даму, чьи лучшие дни давно миновали.

«Если бы у нас была хоть десятая часть тех денег, что римляне тратят на войну друг с другом, Риму не было бы равных по красоте, – думал Октавиан. – Куда уходят средства?» Этот вопрос он часто задавал себе и ответ мог дать только предположительный. Деньги шли в кошельки солдат, которые либо потратят их на бесполезные вещи, либо будут копить, а еще в кошельки производителей и торговцев, которым выгодны войны, и в кошельки тех самых людей, что развязывают эти войны.

«Но если последнее верно, – удивлялся Октавиан, – почему я не имею никакой выгоды?

Взять хоть Марка Антония. Он украл сотни миллионов, бо́льшую часть которых потратил на свои причуды, а не на уплату легионам. А сколько миллионов он передал своим так называемым друзьям, чтобы выглядеть великодушным? Да, я тоже украл – я взял военную казну Цезаря. Если бы я этого не сделал, сегодня я был бы уже мертв. Но, в отличие от Антония, я никогда не бросаю денег на ветер. То, что я трачу из моего спрятанного клада, идет, надеюсь, на благое дело, поскольку я содержу армию агентов. Без них мне не жить.

Трагедия в том, что ни сестерция из тех денег я не смею потратить на сам Рим. Бо́льшая часть уходит на премии легионам. Эта бездонная яма, вероятно, имеет лишь одно ценное качество: она более равномерно распределяет личное богатство, чем в старые времена, когда плутократов можно было сосчитать по пальцам на обеих руках, а солдаты не имели достаточного дохода, чтобы принадлежать даже к пятому классу. Теперь положение изменилось».