Антропо-видение. Как антропология может объяснить бизнес и жизнь

Суть: Мы живем в мире постоянного шума. Сила антропологии в том, что она может помочь нам прислушаться к социальной тишине и, прежде всего, увидеть то, что скрыто от посторонних глаз. Чтобы слушать таким образом, необходимо воспользоваться этнографическими инструментами, позволяющими быть инсайдером и аутсайдером, и заимствовать такие идеи, как габитус, взаимность, смыслообразование и боковое зрение. Когда мы используем такую схему анализа, мы по-другому смотрим на политику, экономику, технологии, а также на обыденный вопрос о том, что делает офисы рабочими, и на поразительный подъем движения за "устойчивое развитие".

 

Глава 7. "По-взрослому"

 

"Наиболее успешными идеологическими воздействиями являются те, которые не нуждаются в словах и просят не более чем о соучастном молчании".

-Пьер Бурдьё

 

Настроение в столовой отеля в Давосе, расположенного высоко в горах Швейцарии, было приподнятым. На дворе стоял январь 2014 года. Прошло пять лет с тех пор, как разразилась паника, вызванная финансовым крахом 2008 г., и семь лет с тех пор, как я выступал на Всемирном экономическом форуме и предупреждал об опасности, нависшей над кредитными деривативами. Опасность, которую представляли собой затопленные части финансового "айсберга" - все эти CDO, CDS и прочие новомодные штучки финансовых инноваций, - стала очевидной для всех. Наконец-то этот сектор получил название, которое вывело его на первые полосы газет и позволило представить и обсудить его: "теневой банкинг". Начиная с 2009 года, регулирующие органы начали проводить реформы, призванные сделать финансовую систему более безопасной. В Давосе, где в январе этого года проходит ежегодная встреча Всемирного экономического форума - элитного собрания лидеров мирового бизнеса, финансов и политики, - на панелях бесконечно обсуждался вопрос о теневом банкинге.

В январе 2014 года разговоры в элитной деревне ВЭФ изменились: я увидел, что дискуссии о финансах уходят с повестки дня. Это происходило не потому, что финансовая система была полностью "исправлена". Большие проблемы все еще таились, особенно в теневом банковском секторе. Но финансовая система начала выздоравливать. Мировая экономика восстанавливалась. Людям уже надоело обсуждать эти CDO. Другие темы казались более интересными, например, технологические инновации, появляющиеся в таких компаниях, как Facebook, Google и Amazon. Мне захотелось расширить объектив.

"Мне пришло в голову, что я должен убедиться, что вы знаете о Дане Бойд", - предложил мне Крейг Калхун, глава Лондонской школы экономики (и сам антрополог), в электронном письме в начале января того года, незадолго до моей поездки в Давос. Бойд, как он объяснил, проводила при поддержке Microsoft исследование социальных сетей и Больших Данных, опираясь на знания в области антропологии; Кэлхун хотел, чтобы мы встретились, поскольку, по его мнению, подход Бойд к технологиям перекликается с моим опытом работы на Уолл-стрит и в лондонском Сити.

Я был заинтригован. Я отправился на ужин, который проходил в обшарпанном, но с дико завышенными ценами швейцарском отеле недалеко от железнодорожной станции Давос Дорф. Бойд стояла на подиуме вместе с другими представителями технологических компаний. Как и академические антропологи, среди которых я когда-то учился, она выглядела вызывающе неряшливо, с копной вьющихся волос, выглядывавших из странной пушистой шапки, и в больших ботинках. Как я узнал позже, она настаивала на написании своего имени со строчной буквы в знак протеста против ненужных западных культурных норм; как и многие антропологи, она была инстинктивно настроена против истеблишмента и контркультуры. Но ее бейдж означал, что она принадлежит к элите Давоса: так называемый "Молодой глобальный лидер". Она часто задумывалась над этим парадоксом.