Антропо-видение. Как антропология может объяснить бизнес и жизнь

Однако только в XIX веке идея изучения "культуры" и "других" возникла как самостоятельная интеллектуальная дисциплина, родившаяся в результате столкновения нескольких исторических событий. Восемнадцатый век был временем революции в Европе, когда "предпринимались настойчивые усилия найти интеллектуальные основания для демократического свержения старого режима, стоявшего на последних ногах", путем изучения "того, что всех объединяло, - их человеческой природы", как отмечает антрополог Кит Харт. Затем в девятнадцатом веке Чарльз Дарвин разработал идею биологической эволюции, что вызвало интерес к тому, как человек развивался во времени не только в физическом смысле, но и в социальном измерении. Другим стимулом стал империализм. В Викторианской империи существовало множество культур, которые казались британским правителям чуждыми, и элиты нуждались в информации о том, как завоевывать, облагать налогами, контролировать, торговать или обращать в свою веру эти "странные" группы. Так же поступали французская, испанская и голландская элиты, а также формирующаяся американская элита, сталкивавшаяся с коренным населением.

В 1863 г. разношерстная компания авантюристов и финансистов создала "научное общество" - популярный в викторианской Англии дискуссионный клуб для изучения человеческой природы. Они окрестили его "Клубом каннибалов" и повесили скелет в окне своей штаб-квартиры - белого лепного здания на лондонской улице Сент-Мартинс Плейс, 4, недалеко от Трафальгарской площади. Христианские миссионеры по соседству умоляли их убрать кости, но они отказались. В руководство группы входили такие люди, как британский исследователь сэр Ричард Фрэнсис Бертон, бывший сотрудник Ост-Индской компании. Другие были связаны с Лондонской фондовой биржей. К 1860-м годам викторианская Англия была охвачена манией, которую позже описал Энтони Троллоп в своем романе "Как мы теперь живем". Инвесторы ринулись покупать облигации железных дорог и других инфраструктурных проектов в "колониях", и им нужна была информация для оценки риска. "Те же самые люди, которые прославляли исследования Африки или строительство шахт и железных дорог в Центральной и Латинской Америке, прославляли и антропологию", - отмечает историк Марк Фландро. Однако у Бертона и ему подобных была и особая философия: они считали, что наука доказывает биологическое, умственное и социальное превосходство европейцев и американцев над другими людьми. "Дикарь в моральном и умственном отношении является непригодным инструментом для распространения цивилизации, за исключением тех случаев, когда он, подобно высшим млекопитающим, низведен до состояния рабства", - писал Август Лейн Фокс Питт-Риверс, служивший в колонии британской армии и член Каннибальского клуба.

Самозваные антропологи отступили от этой расистской позиции - правда, уже после Гражданской войны в США, когда Клуб каннибалов объединился с другой группой самозваных "этнологов", возглавляемой квакерами (которые вели кампанию против рабства), и создал Королевское антропологическое общество. Однако викторианские академики оставались приверженцами эволюционной концепции. Так было и в Америке: в 1877 году Льюис Генри Морган, бизнесмен и по совместительству ученый из Рочестера (штат Нью-Йорк), опубликовал книгу "Древнее общество", в которой утверждал, что «все общества проходят одни и те же стадии в своей эволюции... от более простых форм организации - семей, братств, племен - до современных сложных национальных государств». Один из сторонников Моргана, Джон Уэсли Пауэлл, бывший американский солдат, участвовавший в Гражданской войне на стороне Союза, убедил правительство в Вашингтоне создать "Бюро этнологии" для составления карты коренных народов Америки. "Существуют стадии человеческой культуры, - заявил Пауэлл в своей речи в 1886 году. "Век дикости - это каменный век. Век варварства - это век глины. Век цивилизации - это век железа". То, что американские индейцы, афроамериканцы и инуиты "примитивны", считалось настолько очевидным, что их артефакты были выставлены рядом с животными в нью-йоркском Музее естественной истории (где они оставались, в основном не подвергаясь сомнению, вплоть до появления движения Black Lives Matter).