Антропогенезис (эволюция человечества)

О, как в Великий тот Четверг
Земля молилась, обратившись к Небу:
чтоб никогда не наступило завтра,
чтоб никогда не занялась заря
над страшной той горой, где не росло ничто,
кроме крестов, политых кровью.
Но тот, кто предал, уже тропою тайной приближался…

И забилась на острых камнях в безысходной тоске,

заметалась в преддверии душа:
«Отче мой! Все возможно Тебе!
Сделай так, чтоб не пить мне той чаши!
Пронеси сию чашу Ты мимо меня!»
…Боль, отчаянье, скорбь в Гефсиманском саду.
Только ты не спеши Его чувств глубину,
горечь слез, тайну слов
измерять человеческой мерой.

Нету мер на Земле, чтоб измерить Того,

кто владел Славой Мира
задолго еще до творения Мира.
Такому ли мужество вдруг изменило
и дрогнула бессмертная душа,
когда до подвига земною
Ему остался только шаг?!
Великий Путник из других Миров —
когда бы ни призвал Ею Закон,
всегда в обмен на Истину дававший чашу с ядом —
Он каждый раз без колебаний шел на зов.
НЕ О СЕБЕ в ту ночь Он горевал.
Не о себе молился Он…

Не за себя страшился Он.

Ему ль в ту ночь забыть о том,
что есть еще такой Закон,
когда за ненависть отцов
своею кровью платят дети.
Но как же будет для планеты тяжела
Его, Христова, пролитая кровь!

В какой же ярости стрела Обратною Удара

пронзит грядущие века!
Но, может быть, и… НЕ ВЗЛЕТИТ стрела?
Неистово молился Он,
и капли Его пота были словно слезы.
Молилась вместе с Ним Земля:
*0 человечество, не дай Ему испить той чаши!
О человечество, ты пощади себя!».

И будет завтра день.

Один из двух Путей предложит выбирать Господь
свободной человечьей воле:
один — Путь радости и совершенства,
другой — тяжелый и кровавый путь.
Какой же изберет народ?
Кого в самой себе спасет толпа —
убийцу или же Христа?
Неистово молился Он,
и слезы Ею были словно капли крови.
Молилась вместе с Ним Земля:
«О человечество, не дай Ему испить той чаши!
О человечество, ты не распни себя!».

И будет завтра день. И днем тем правит Рим,

который тайну ЗНАЛ:
нельзя отмыть водою рук,
безвинной кровью обожженных.
Он — вечный Рим, всесильный Рим —
один лишь власть имел распять
и власть имел, чтоб отпустить.
Ему судьбу свою
и всех, кто связан с ним,
решать…

И, может, будет завтра торжество

Великого Всеобщего Спасенья…
А, может, станет этот день
началом Страшного Суда…
Неистово молился Он.
И билась золотым огнем в сердца врагов
Его Любовь
в надежде на ответный свет.
И в эту ночь, вселенским колоколом став,
своих детей пыталась разбудить Земля:
«О человечество, не дай Ему испить той чаши!
О человечество, ты возлюби себя!».