Антропологическая поэтика С. А. Есенина: Авторский жизнетекст на перекрестье культурных традиций

В «Ключах Марии» Есенин рассуждал о дереве – символическом знаке семьи, опираясь также на древние мифы и средневековый мифологический эпос: «Скандинавская Иггдразиль – поклонение ясеню, то дерево, под которым сидел Гаутама, и этот Маврикийский дуб были символами “семьи” как в узком, так и в широком смысле у всех народов. Это дерево родилось в эпоху пастушеского быта» (V, 189). Этнограф Д. К. Зеленин (1878–1954), современник Есенина, после кончины поэта создал научный трактат «Тотемы-деревья в сказаниях и обрядах европейских народов» (М.; Л., 1937), в котором проанализировал генезис и мировоззренческую сущность растительной символики в народной обрядности.

Очевидно, аналогично – об особенной связи Есенина с деревом – размышляли скульпторы при создании облика поэта. Начало восприятию Есенина как древесного отпрыска, потомка изначального вселенского дерева положила скульптура С. Т. Конёнкова. М. В. Бабенчиков, современник Есенина и Конёнкова, так описывал психологическое воздействие, произведенное деревянным скульптурным портретом поэта зимой 1922 года:

...

Вспыхнувшее пламя внезапно осветило часть комнаты, письменный стол и стоящую возле неоконченную коненковскую голову Есенина.

Мгновение, из грубого обрубка векового дерева, из морщин его коры на меня смотрело и улыбалось знакомое лицо прежнего Сережи. [2105]

Современный скульптор Н. А. Селиванов выставлял в Московском Манеже метровую беломраморную фигуру Есенина, опирающегося затылком о ствол дерева, к кроне которого прислонена чуть повернутая влево голова, поэт охватывает дерево левой рукой, правая находится на поясе за спиной, там же ответвляются пушистые лиственные побеги, левая нога согнута в колене, а правая твердо стоит на земле. [2106] Этот же автор изобразил голову Есенина прислоненной к древесной кроне или к какой-то лиственной поросли, а скульптор А. Чаркин в Санкт-Петербурге вложил Есенину в руку кленовый лист. Фигура Есенина на Тверском бульваре работы А. А. Бичукова композиционно напоминает скульптуру Н. А. Селиванова: так же Есенин прислонен к дереву – к невысокому молодому дубку, согнул другую ногу в колене, но вместо рубахи-косоворотки одет в сюртук (см. также главу 16). Книжные иллюстраторы пускают по переплету сочинений Есенина тонкоствольные березки или кленовые листья, художники экслибрисов рисуют березовые ветви по краю композиции, живописцы на своих полотнах часто изображают поэта, обнимающего древесный ствол в березовой роще и т. д. Следовательно, мотив дерева стал «общим местом» изобразительного ряда, связанного с поэзией и именем Есенина.

Известно, что при жизни Есенина его фигуру воспринимали неразрывно с образом белоствольного деревца, с которым поэт так любил сравнивать нежных девушек. Варвара Кострова передала подобное сравнение: «Вы не забыли, что я вас тогда называл березкой? – спросил он. – Конечно, нет, я этим очень гордилась. А знаете ли вы, Сережа, что вы сами тогда были похожи на молодую кудрявую березу?». [2107]

Фитообразы содержатся в «Ключах Марии» и почти во всем есенинском творчестве – в образе всемирного дерева и в его частных проявлениях: в цветочках на постельном белье, в вырастающих в сказке на могиле невинно убиенной сестры цветах, в луговых травах и в деревьях около крыльца родного дома и так далее. В цветочном изобилии Есенина проглядывают не только библейские, фольклорные и реальные древесные образы, но и хлыстовские «садовые древа» – то есть составляющие общественный «вертоград» люди «вертоградные». [2108]

Внесение фамилии «Есенин» в народную песню было не то чтобы стимулировано самим поэтом, но прецедент имелся: Есенин подарил своей последней жене С. А. Толстой записную книжку, в которую та вписала неопубликованное при жизни писателя его стихотворение частушечного склада:

О чем, други, вы поете

В оттепель весеннюю?

Полюбила Ричиотти,

Плюну на Есенина. [2109]

Упомянутому персонажу частушки Н. Д. Вольпин дала такую характеристику: «Входит Владимир Ричиотти (в прошлом матрос, революционер, сегодня “воинствующий имажинист”)». [2110] Ричиотти (Л. О. Турутович, он белорус) являлся членом петроградского Воинствующего ордена имажинистов и в 1920-е годы создал книги «Осьмина», «Терновый крест», «Коромысло глаз», «25 камней»; как моряк, побывавший в долгих зарубежных плаваниях и принимавший участие в революционном штурме Зимнего Дворца, впоследствии писал книги по истории флота.

Есенинская «древесная» тематика обнаруживается и в скандируемом московскими школьниками шуточном стихотворении – отклике на произведение «Береза» (1913 г.), дословно воспроизводящем первые два стиха с присочиненной концовкой: