Антропологическая поэтика С. А. Есенина: Авторский жизнетекст на перекрестье культурных традиций

Так вот, в экскурсионном автобусе, направившемся из Москвы как раз в Константиново, кто-то из членов «Радуницы», присутствовавших на конференции, стал пересказывать мысли Л. А. Киселевой как услышанные где-то, витающие в воздухе, правдивые и не требующие доказательств, напрочь забыв про авторство этой интересной гипотезы. Когда мы обратили внимание самой Л. А. Киселевой на такую почти народную интерпретацию ее высказывания, исследовательница улыбнулась и сказала, что рада тому, как доклад «спускается» в народ и там фольклоризуется, обрастает новыми нюансами и домыслами.

Современный иностранный исследователь И. Ч. Варга написал о феномене фольклоризации фигуры поэта: «Величайший русский поэт метаморфозы – Сергей Есенин (1895–1925). До сегодняшнего дня его образ и творчество окружает нимб и теневая сторона легенд. Чудеснее сказки действительность в том, как начал Есенин и, воспев свою судьбу, занял достойное место в русской литературе». [2176] Из статьи самого филолога легко извлекается образчик рождения «слухов и толков» о поэте. Казалось бы, библиофилам следует заняться поисками неизвестной книжицы Есенина, о которой сказано: «Второй сборник “Синева” увидел свет в начале 1918 года», и далее – «Он пишет в “Синеве”…». [2177] Однако только неточный перевод породил будто бы утраченный сборник, каким в действительности оказывается «Голубень», вышедший из печати в эсеровском издательстве «Революционный социализм» в промежуток с 16 по 22 мая 1918 г. [2178]

Еще один пример – домысливание в «мифологическом ключе» сути жизненных событий Есенина, стремление придать им знаковый характер, надежда уловить в биографии поэта ниспосланную свыше символичность. Лариса Сторожакова выстраивает цепочку переплетений «жизнетекстов» двух друзей – Есенина и Мариенгофа – и усматривает роковую линию «магических чисел»: «Есенин, его страшная гибель – об этом, конечно, говорили в доме <А. Б. Мариенгофа> много… Семнадцати лет Кирилл Мариенгоф покончил с собой. Так же, как и Есенин. <…> 31 декабря поженились Мариенгоф с Никритиной. 31 декабря Есенина хоронили на Ваганьковском кладбище. На Богословском переулке жили они в Москве. На Богословском кладбище Мариенгофа и Никритину похоронили. Случайностей не бывает» [2179] 1.

Как на Руси и во всем мире существуют культовые места, к которым совершаются религиозные паломничества, так и с. Константиново стало объектом особо пристального внимания. Издалека туда направляются не только экскурсии, но там проводятся фольклорные, диалектологические и ботанические практики: студенты Рязанского пединститута изучали на родине Есенина не только крестьянский быт и народную поэзию, но и растительность приокской местности. [2180] В Константинове также ходят «слухи и толки» о заезжих людях. Гостеприимно распахивала двери своего дома для ночлега путников Мария Яковлевна Есина и охотно делилась мифологизированными воспоминаниями о прежних постояльцах: среди них литературовед и издатель из Челябинска Алексей Леонидович Казаков; какая-то женщина, приезжавшая лечить сына народными средствами, и др.

Приезжие почитатели творчества Есенина заставали у М. Я. Есиной почти ту же картину, что и при жизни поэта: это обшитая тесом рубленая бревенчатая изба со старинной типичной планировкой, с присоединенным к ней через сени крытым двором, с расположенным в нем насестом для кур, оберегаемым металлическим крестиком, с деревянными санками и плетеными корзинами, с жерновом от ручной мельницы у порога, с яблоневым садом с «осенней полосаткой» (правда, в есенинское время сад имелся лишь в барской усадьбе). В одну из воскресных ночей в сентябре 2000 г. по совету священника Константиновской церкви Казанской иконы Божией Матери у М. Я. Есиной остановились четыре студента Московского литературного института, которые добирались до села на попутных машинах, ужинали черным хлебом и предложенными хозяйкой яблоками, а наутро в благодарность принесли много ведер свежей воды.

О «фольклорном возрасте» Есенина как «неокультурного героя» ХХ века

Как-то на заседании Есенинской группы ИМЛИ РАН в начале 2001 г. Ю. Л. Прокушев рассказывал, когда литературоведы заинтересовались изучением биографии Есенина, то в Константинове отыскалось куда большее число есенинских одноклассников, чем составляло реальную наполняемость класса (даже с учетом уменьшения количества учеников, их отсеивания в процессе учебы): почти каждый современник поэта, приблизительно равный ему по возрасту, стремился быть его однокашником хотя бы в своих романтизированных воспоминаниях!