Анжелина и холостяки

Глава 13 Снежная ловушка и Предопределенность

Теплый чистый песок струился между пальцев, солнце слегка припекало шею, но это было даже приятно, как глоток ледяного джина с ломтиком лайма, покалывающий кончик языка. Она сидела на крохотном клочке суши, шириной с улицу перед ее домом; слева – хрустальная чистота лагуны, справа – океанская лазурь. Белые гребешки волн, приплясывая, соперничали за ее внимание с чайками, лениво парившими над головой. Голова Фрэнка прорезала водную гладь, и вот сам он, обнаженный по пояс, восстал из волн, сжимая в руках трепещущего ярко-красного лобстера. Точным движением лобстер был отправлен в котелок, висевший над огнем, к двум другим своим собратьям.

Фрэнк опустился на песок рядом с ней. Загорелый, и пахнет от него солью, морским ветром и кокосовым маслом.

– Давай поскорее займемся этим, детка. – Он запрокинул голову, и ветер запутался в его темных волосах. – Ты слишком долго ждешь меня, совсем истосковалась.

– Ты не представляешь, насколько прав, – вздохнула Анжелина.

Он наклонился и поцеловал ее.

Пронзительно зазвенел будильник, звук напоминал нечто среднее между корабельным гудком и скрежетом металла по стеклу. Анжелина проснулась и, вздыхая, выползла из-под одеяла. Она все так же тосковала по Фрэнку, но уже пора было ставить овсянку на плиту. Скоро придут мужчины, будет с кем поговорить, и ей станет легче.

С началом третьего триместра ее беременности друзья приняли коллективное решение, что ей пора сворачивать свои кулинарные упражнения и постепенно сосредоточиться на подготовке к родам. Сначала об этом заговорила Джиа, потом Тина, а следом и все, собирающиеся за столом Анжелины, поддержали идею. Джентльмены сами позаботятся о себе некоторое время, до крестин, а уж там, бог даст, Анжелина вернется к своим обязанностям, «насколько позволит материнство».

Джерри, после их грандиозного шопинга, настоял, чтобы она даже не думала благодарить своих клиентов – ни по отдельности, ни за общим столом, – поскольку, как он пояснил, некоторые вложили больше денег, чем остальные, и не хотят, чтобы кто-нибудь почувствовал себя неловко. И вообще, как сказал Джерри, это их «мужские дела». Хотя невозможность хотя бы отчасти выразить благодарность тяготила Анжелину, она пообещала вести себя как ни в чем не бывало и уважать чужие желания. Не поймешь этих мужчин и сложные отношения между ними.

Анжелина посещала акушерку, рекомендованную доктором Витале, Ли-Анн Фитцпатрик – маленькую энергичную азиатку, вышедшую замуж за ирландца – рентгенолога. У нее был настоящий дар нести пациенткам покой и уверенность, вкупе с профессиональным здравомыслием, мудростью, опытом и отличным чувством юмора. Она близко к сердцу приняла ситуацию Анжелины, поскольку и сама, до своего второго брака, воспитывала дочь в одиночку. И Анжелина полностью доверяла ее советам. Она честно целых две недели проходила на подготовительные курсы – сначала с Джиа, а потом, когда упражнения стали уж слишком тяжким испытанием для старческих коленей, с Тиной.

Весь последний месяц, восьмой в ее беременности, Анжелину изводили периодические ложные схватки, пугавшие ее. Все уверяли, что нет никаких оснований для беспокойства, но после одного из таких эпизодов Анжелина с доктором Фитцпатрик оказалась под дверью приемного отделения больницы Ханнемана в три часа утра. Акушерка постаралась обратить все в шутку, заверив, что она все равно собиралась на пробежку пораньше утром, но Анжелина чувствовала себя истеричной мамашей, понапрасну поднимающей панику.

Как-то утром, когда Анжелина с помощью Джиа «вила гнездо» – прибиралась и готовилась к своей последней полноценной «рабочей» неделе, неожиданно заявился Бэзил Купертино. Открыв дверь, Анжелина не сразу сообразила, почему это на лице Бэзила застыла гримаса печальной досады.

– Привет, – неуверенно приветствовала она.

– Привет, – уныло отозвался он.

– Все в порядке?

Он молча протянул маленькую кастрюльку, прикрытую крышкой.

– Что это?

– Суп.

– Вам лучше войти.

Они молча проследовали в кухню, где Бэзил поставил кастрюлю на плиту. Анжелина зажгла огонь.

– Что случилось? – все же спросила она.

Бэзил опустился на стул.

– Понимаете, в последнее время я только и рассказывал, что о потрясающих блюдах, которые здесь попробовал. Наверное, я увлекся. Вы же меня знаете.

– И чем это обернулось?

– Не лучшим образом. Сегодня утром моя сестра приготовила это… этот суп. И хочет знать, что вы о нем думаете.

Оба уставились на кастрюлю, в которой что-то утробно булькнуло, разогреваясь.

– И что за суп?

– Гороховый с ветчиной.

Анжелина нехотя поднялась, достала из буфета две ложки, две крошечные тарелки и плеснула в каждую немного супа от Дотти. Осторожно, как будто они могли взорваться от неловкого движения, поставила тарелки на стол.

– Вы не должны этого делать, – испуганно пробормотал Бэзил. – Я просто скажу, что вам понравилось, и все.

– Я не хочу заставлять вас лгать.

– А я не хочу повредить ребенку.

– Перестаньте, это просто смешно.