Апельсиновый вереск. Дорога возврата

Тогда она взяла с Иэна обещание исполнить свою мечту. Этери и не вспомнит, верила ли она когда-то в кого-нибудь столь сильно, как тогда — в Иэна Кадогана. Он сидел со связанными руками, опираясь спиной на голую скалу, но в его глазах всколыхнулась решимость. Должно быть, только поэтому Этери повернулась и протянула всаднику инструмент.

— Сыграй мне что-нибудь.

В ее словах не было издевательской насмешки. Просто Этери хотела решить для себя, имел ли тот их разговор в лесу для него такое же значение, как и для нее.

Всадник, казалось, просьбе не удивился. Он мягко перехватил инструмент, словно ему протягивали новорожденного младенца. Этери резко одернула руку, чтобы их пальцы ненароком не соприкоснулись. Иэн обогнул ее, присел на краешек помоста, и комната наполнилась нежным звучанием струн. Немного приглушенным, но мягким, как только что взбитая перина. Всадник прикрыл глаза. Его длинные пальцы аккуратно летали над грифом, а профиль лица был сосредоточен. А потом… Иэн применил свою главное оружие. Он улыбнулся уголками губ.

У Этери перехватило дыхание. Каким же красивым показался Иэн Кадоган в тот момент. Бледность словно исчезла с его лица, а светлые волосы больше не напоминали пыль. Они были цвета приморского снега. Музыка Иэна Кадогана проникала в самое душу. Она разворотила сердце Этери, будто оно было пчелиным гнездом.

И когда девушка была готова признать свое поражение перед ним, всадник запел.

Ты слышишь? Тихий голос ветра…

Ты слышишь? Как шумят леса…

Ты помнишь песню, что так дивно,

Нам показали небеса?

Я помню шелковые губы,

И отражение звезды.

Я понял, мы себя погубим,

Сойдя с непрочного пути.

Твой каждый вздох и я на грани,

Еще немного и сорвусь.

Меня ты можешь вечно ранить,

Я все равно к тебе вернусь.

И день сменился грозной тьмой.

Я оступился.

Ты исчезла.

Мы проиграли этот бой.

Я не нашел тебя, принцесса…

Боги… Этери чувствовала, как слабеют колени. Пальцы Иэна замерли над струнами. Он открыл глаза, и в том черном море плескалось столько боли, что Этери физически стало плохо. Что же на самом деле скрывает его душа? Что он мог от нее утаить? Неужели он…

— Я искал тебя, — хрипло произнес всадник, не сводя с нее тяжелого взгляда. — Перерыл каждый клочок приморской земли, а когда понял, что ты исчезла… В сердце поселилось отчаяние. Я знал, что на той стороне ты в безопасности, но я эгоист, моя милая Чужестранка. Все эти годы я хотел, чтобы ты была рядом со мной. Здесь. В Примории. Я бы смог тебя защитить.

В горло Этери вцепилась темная невидимая рука. Страшная древняя сила ее рода.

— Мне не нужна защита. Не теперь.

— Знаю, — сощурился Иэн. — Ты сильнее любого из нас. Но я все равно каждый раз вставал бы с тобой в битве плечом к плечу. Ты не одна, Этери.

Внезапно вспомнился кабинет Элфи в Нижних Сидах. Деревянные фигурки всадников, выставленные на карте герцогства Найвиль. Сомнений не было. Фигурки — дело рук Элфи. Это он изготовил их. Он же поставил их на карту так, чтобы Этери с Иэном сражались рядом. Вместе.

— Эта война началась задолго до меня, — нехотя признала Этери.

— Но закончим мы ее вместе, — сказал Иэн, поднимаясь с помоста.

Он отложил инструмент в сторону и встал напротив девушки.

— Вместе навсегда, — доверительно прошептал он, склонив голову. Между ними почти не осталось расстояния.

— Даже если мне придется вновь исчезнуть? — попыталась пошутить Этери.

Глаза Иэна опасно сверкнули.

— Я последую за тобой…

Этери моргнула, облизнула пересохшие губы и хотела произнести, пожалуй, самую отчаянную фразу из всех, что ей приходилось говорить, вот только их грубо прервали.

— Так вот она какая, личная охрана графини Адель Шарарни…

Плечи Этери дрогнули. Она медленно повернулась к выходу из комнаты и увидела привалившегося к косяку Фонзи. Хьенд смотрел на них с насмешкой в ядовито-зеленых глазах. Его выражение лица Этери не понравилось. Жестокое, яростное и… гордое?

— Ваш охранник талантлив, графиня. Не изволите ли одолжить его на дипломатический прием? Нам как раз музыканта не хватает.

Иэн взглянул на Фонзи так, словно был в шаге от того, чтобы метнуть кинжал ему в сердце.

— В мои прямые обязанности входит сохранение жизни моей госпоже. И ничего более, — ледяным тоном отчеканил он.

— И проведение совместного досуга, видимо, — хмыкнул хьенд. — Что ж, жаль, очень жаль. Верховный Владыка лишился такого невероятного зрелища. Не буду вас больше задерживать, миледи, — он склонился, однако в поклоне его не было ничего почтительного. — Побегу. Дела государственной важности не ждут.

И так же, как внезапно появился, Фонзи Баррад исчез.

— Нам тоже пора, — выдавила Этери.

Во рту отчего-то появился привкус металла, а желудок сжался от плохого предчувствия.