Апельсиновый вереск. Дорога возврата

Всадница медленно подняла голову, встала с постели далось ей это с большим трудом и протянула руку. Она так боялась поверить, что это не мираж. Может, она сошла с ума? Ее пытали в тюрьме, и она отключилась? Должно быть разумное объяснение ее слуховым галлюцинациям.

— Я сплю? — сиплым голосом спросила Авалона.

— Спала, — мягко поправил ее голос.

Незнакомка с очень знакомым тоном подошла еще ближе, попадая в полосу света, что на миг осветила ее лицо. Рука Авалоны дрогнула.

Это…

— Этери? — пораженно прошептала хэлла.

Прошло три года, а у Этери Фэрнсби изменился лишь цвет волос. Вместо пропитанных золотом локонов ее волосы приобрели оттенок вороньего крыла. Этот цвет ей шел даже больше, чем собственный. А в остальном… лицо осталось прежним, как и манера держаться. Она стояла перед ней такой, какой всадница ее запомнила там, в замке ее деда. Во взгляде Этери яркими снежинками кружились невысказанные чувства, а в легкой полуулыбке чувствовалась прежняя доброта.

Авалона сделала несмелый шаг. Робость никогда не была ей свойственна, но стоило Этери объявится, как хэлла почувствовала ее в полной мере. Еще шаг. Она стремительно сокращала расстояние. Ей все еще казалось, что над ней жестоко шутят. Не могла Этери Фэрнсби появится в Ареморике три года спустя. Слишком долгий срок.

Но вот рука всадницы касается ее плеча, а потом крепко обнимает девушку. Этери замирает в ее объятиях, не ожидав от нее прилива эмоций. Авалона сама от себя не ожидала. Она просто хотела почувствовать, что Этери жива. От нее исходило тепло и пахло меренговым чаем и апельсинами. Аромат вереска даже спустя годы не смог развеется, он впитался в кожу девушки.

Пусть и запоздало, но Этери обняла всадницу в ответ. Легкое касание к спине, а с плеч Авалоны словно свалился груз. Боги… Это правда не мираж?

Наверное, нужно было что-то сказать, как-то развеять молчание, настигнувшее их. Но хэлла просто не знала, о чем говорить. Какой из миллиона вопросов задать? Прошло целых три года…

— Я рада, Ави, — плечи Авалоны дрогнули. Этери сократила ее имя специально, чтобы показать: прошедшее время ничего не изменило, — рада, что ты рядом.

Авалона зажмурилась, еще крепче сжав ее в объятиях, а потом резко отпустила, отходя на шаг назад.

— Почему так долго? — хэлла не хотела, чтобы ее голос звучал грубо, но, сама того не осознавая, выдала свое разочарование и обиду.

Этери покачала головой, присев на краешек кровати. Не долго думая, всадница опустилась рядом с ней. Немыслимо. Чужестранка появилась в их жизни в тот самый момент, когда они перестали ее ждать. Когда даже Авалона сдалась…

— Для вас прошли годы, а для меня всего несколько месяцев, — негромко произнесла Этери. Она рассказала Авалоне обо всем. О том, как потеряла память, забыла их, о том, как воспоминания вернулись благодаря Экскалибуру. Она все говорила и говорила о событиях, которыми была насыщена ее жизнь. А Авалона никак не могла поверить, что для нее время словно застыло.

Пока в Ареморики сменялись года, власть, империя захватывала новые территории, а Черный Легион боролся с всадниками и Алой Инквизицией, Этери, ничего не зная об этом, продолжала жить. Слушая рассказ девушки, хэлла решила, что для нее было бы лучше не возвращать потерянную память. Жить обычной жизнью, без боли и страданий. Вечных войн и распрей.

Но Этери здесь. Она выбрала вернуться и сражаться до конца. Авалона тихо рассмеялась, но, заметив, как на нее посмотрела Этери, сказала:

— Ты совсем не изменилась.

— Знаю, — поджала губы девушка. — Зато изменился мир, изменилась ваша жизнь. Что произошло после моего исчезновения? Я хочу знать все, что с вами произошло.

Авалона задумалась, стараясь вспомнить, с чего все началось. Перед ее глазами, как тогда, возникло облако каменной пыли и боль, пронизывающая тело. Точно. Их нашел под завалами верхних этажей альв.

— Элфи перенес нас с Иэном в лес за мгновение до того, как всадники начали обыскивать территорию, — с тяжелым вздохом произнесла Авалона. — Он ничего не сказал. Просто оставил нас в лесу, где вскоре появились Кевин и Фейт. Позже они рассказали, что с ними был еще Фонзи, но он не послушал альва и направился в город. Сейчас я думаю, что это событие стало одним из решающих в его жизни. И в нашей, — понизив голос, сказала она.

Вспоминать о Фонзи было неприятно. За три года чувство вины Авалоны притупилось, но это не значит, что она забыла обо всем. Забыла, как Баррад признавался ей в чувствах и как жестоко поступил с ней и всадниками. Дело даже не в отравлении воды. Всадница понимала, что он стал всего лишь исполнителем. Яд изготовил Филберт Белый Ворон, а помогал ему в этом Лоркан Альтрад, алхимик, служивший при дворе. Они убили многих и сделали это не своими руками.

Проблема была в другом.