Апогей: КОМПИЛЯЦИЯ

— Ну, вообще-то он учёный, профессор, психологией занимался. Ну, и ещё там по мелочи.

— А вот это уже плохо, — задумчиво проговорил Гилмор, — чем образованнее человек, тем больше у него проблем с головой, хотя пока особых предпосылок не наблюдается. В любом случае, хорошо, что ты с ним знаком, быть может, это облегчит нам прохождение.

Несколько раз коридор круто забирал в сторону, извивался, хотя мне по-прежнему казалось, что мы идём по идеально ровной плоскости, только вот, как оказалось, я ошибался. Прошло минут десять, и мы очутились на мощном уступе площадью по меньшей мере около двухсот квадратных метров, и с первого взгляда стало понятно, что выбор, сделанный проводником, оказался верен. Ведь тут находилась точно такая же кабинка, как и та, которую мы видели снизу.

Рев сосредоточенно обошел всю площадку, затем приблизился к краю, осторожно посмотрел вниз и, оглянувшись, уверенно заявил:

— Мы точно на месте, думаю, стоит попробовать загрузиться в эту капсулу, — кивнул он в сторону явно видавшего лучшие периоды своей жизни дряхлого аппарата.

— А что нам остаётся, летать вроде пока не научились, по крайней мере, я могу только вертикально, — согласился я.

— А ты шутник, — угрюмо пробурчал Гилмор, — надеюсь, что не придётся, — и решительно направился в сторону кабинки, обойдя вокруг, внимательно осмотрел и, обнаружив дверь, потянул её на себя.

Правда, видимо, не рассчитал собственных сил, потому что она оторвалась и оказалась у него в руке. Судя по всему, он абсолютно не удивился и безразлично отбросил её в сторону, зайдя внутрь. Я сразу же поспешил за ним следом, чтобы, не дай бог, не опоздать.

Очутившись внутри, я огляделся, скорее всего, когда-то это устройство являлось неким аналогом общественного транспорта или чего-то подобного, по кругу размещались металлические каркасы сидений, а в некоторых местах можно было даже рассмотреть обрывки обшивки, но время явно не пощадило её, превратив в труху.

— Ну, и как его запустить? — поинтересовался я.

— Ничего, кроме вон той кнопки, я не вижу, — ответил Гилмор и, сделав пару шагов, попытался осторожно нажать на неё, но это оказалось непросто, поэтому ему пришлось слегка ударить по ней кулаком, прежде чем она утопилась внутрь панели.

— Думаешь, она нас выдержит? — с опаской спросил я, осматривая давно планирующую отправиться в леса вечной охоты почти развалившуюся кабинку.

— Скоро узнаем, — заявил проводник и плюхнулся на остатки сиденья. —

Сядь вон туда, — скомандовал он, кивком указывая в противоположную сторону, — думаю, стоит распределить нагрузку равномерно.

Спорить с этим утверждением было бессмысленно, и я молча выполнил его просьбу, осторожно опустив свой зад на проржавевший металл. Главное, чтобы никакая пружина сейчас не сломалась и не вкрутилась мне в задницу, потому что именно этого сейчас для полного счастья и не хватает.

Несколько минут мы просидели в молчании, но так ничего и не произошло, и тогда Гилмор вынужден был вновь подняться с места и, оказавшись возле панели, попытаться, ухватившись за кнопку бронированными пальцами перчатки скафандра, привести её в первоначальное положение. Однако ничего у него не получилось, и тогда он принялся экспериментировать. Сначала старался её пошатать, а когда не вышло, то попробовал прокрутить, и, о чудо, послышался слабый гул, а затем прозвучал едва различимый тянущий и дребезжащий голос из скрытого непонятно где динамика.

— Добхрро похшалллова… Хлабодари… чшшто вопшполсовались тхранспорнооой шисштеоойй хлейттт шшш… — на этом, видимо, силы покинули это устройство, и оно замолчало.

Проводник вернулся на своё место и застыл, словно изваяние.

Звук постепенно усиливался, и секунд через тридцать кабинка, дрогнув, с противным скрипом кое-как приподнялась над площадкой на высоту буквально нескольких сантиметров. От волнения я сглотнул, но отступать было уже поздно, потому что она пришла в движение и, немилосердно гудя, полетела в противоположную сторону весьма объемного отсека.

Если вы никогда не висели над смертоносной пропастью в куске ржавого железа, то наверняка не сможете понять всю гамму острых ощущений, которую я испытал за последующие десять минут. Именно столько нам потребовалось для того, чтобы преодолеть находящуюся где-то там далеко внизу ядовитую реку. Я не просто боялся пошевелиться, я даже рта открыть не рискнул, как, впрочем, и проводник, который, надо отдать ему должное, проявил завидное хладнокровие. Вот вроде и понимаешь, что окончательно умереть ты не сможешь, и даже если сейчас рухнешь вниз, то вновь возродишься, но всё равно испытывать это ой как не хочется.