Апокалипсис

Марса подвели к комнатушке с железной решеткой вместо двери. Он с недоверием осмотрел помещение, прежде чем войти, усмехнулся, глянув на узел в руках, и сделал шаг вперед. Позади скрипнули петли и щелкнул тяжелый засов. Марс сел на грубо сколоченную деревянную кровать. Вместо одеял и подушек на ней было навалено старое тряпье. Впрочем, чего еще было ожидать? Конвоиры ушли, остался только пожилой мужичок, который уселся на стул, стоявший в метре от камеры, достал из кармана кисет с табаком и кусок газеты, бережно скрутил самодельную папиросу, облизал ее край, чиркнул спичкой и затянулся горьким дымом.

— Слушай, а ты и вправду Ромку спас? Он парень-то хороший. Все храбрился, хотел командиру доказать свою значимость. Ну, вот и упросил его пойти в разведку. Делов-то было, сиди да следи. Э-э-эх.

Марс сидел на кровати, прижимал к себе узел и смотрел, как старик курит. От пристрастия к табаку у мужика пожелтели усы и борода вокруг рта. Дым путался в его растительности и лишь потом растворялся в воздухе.

— Говорят, ты двоих уделал голыми руками, даже глазом не моргнул. Брата, вон, Лизкиного спас. Молодец, — мужичок одобрительно кивнул головой и стряхнул пепел в сторону. — Он младший. Пашка-то думал, что их всех положили. Мы уж его и помянуть успели, а оно во как все вышло.

К охраннику подошел мальчонка лет восьми, замотанный в шерстяной платок, на ногах разная обувь, вместо пояса веревка, удерживающая штаны явно большего размера, и протянул кружку с кипятком. Старик погладил его по голове, кивая и улыбаясь, взял кружку. Парень, смешно переваливаясь в неудобной одежде, убежал.

— Полгода у нас живет. Командор его подобрал. Хорошо хоть весна была, а то бы замерз. Его родители или кто их там знает, короче, на левобережных наткнулись, те их всех вырезали, парень чудом в живых остался, спрятался в камышах. Сколько там просидел, никто не знает, до сих пор не разговаривает. Как собачонка, все понимает, но не говорит. — Охранник растер ногой окурок и отхлебнул кипяток. Марс сунул свое добро под кровать и лег на бок, отвернувшись и подложив под голову руку. — Молчишь? Обиделся, что ли? Тебя вон накормили, пальцем не тронули, чего тебе обижаться-то? А что в клетку посадили, так за то извини, времена такие, кто знает, что у тебя на уме. У нас тут дети, старики, женщины, тебя мы не знаем. Сейчас командор дела уладит, да и выпустят тебя на все четыре стороны. Мы ж все-таки пока люди еще. Эх, была напасть одна — левобережные, а тут теперь еще эти «Огненные братья». Слышали про них раньше да не видели, а они как снег на голову. Ищут, говорят, кого-то. Большую награду обещают. Предлагали на их сторону встать. Ну как «предлагали» — ультиматум выставили. Либо под них ляжем, либо они нас уничтожат. Командор пока думает. Говорят, у них целый свой город, в котором все есть. Там жить можно, как раньше.

— Слышь, дед? — Марс приподнял голову.

— Чего тебе?

— Заткнулся бы ты. Будь так добр. — Марс поворочался на тряпках и прикрыл глаза.

— Да так я это, мечтаю просто. Ну, как знаешь. — Он снова полез в карман, чтобы свернуть самокрутку, потом долго сидел, бухтел что-то себе под нос, а Марс лежал неподвижно с закрытыми глазами.

Прошло не меньше двух часов, прежде чем послышались какие-то движения, и звук приближающихся шагов заставил так называемого заключенного открыть глаза.

— Все нормально? Не буянил? — раздался голос здоровяка.

— Да нет, что ты, командор. Как лег, так вон и лежит, может спит.

— Эй! Как тебя там? Марс! — прокричал Павел сквозь решетку и приказал старику отпереть дверь. — Ты уж извини, сам понимаешь, какие сейчас времена. А мне свои, так сказать, родственные дела уладить нужно было.

Марс молча поднялся и сел на край кровати, почесал голову, размял шею. Павел вошел внутрь камеры, сел рядом.

— Нужно будет в лазарет сходить. Роман должен тебя опознать.

— А можно я просто пойду своей дорогой?

— Пойдешь, но сначала убедиться нужно, что ты тот, про кого Ромка говорил.

— А если я не он? Что тогда?

— Ладно, вставай, пойдем. Он, не он. Давай поднимайся, потом решим. Харчи свои можешь тут оставить, ничего с ними не случится.

Марс взглянул на здоровяка, потом на людей в полном вооружении, которые пришли вместе с ним, слегка ухмыльнулся и покачал головой. Оставлять без присмотра свои вещи ему не хотелось: слишком дорого они ему достались, но, видя взгляды окружающих, все же сделал так, как было сказано, и направился под конвоем в лазарет.

Боковой корпус завода, небольшая выложенная кафелем комната с несколькими кроватями, чудом уцелевшее стеклянное окно, рядом с ним печка-буржуйка, труба выходила в открытую форточку, заделанную асбестовой нитью во избежание пожара. Скорее всего, эта комната в прежние времена была туалетом. Теперь уборная превратилась в госпиталь.