Апокалипсис, белый танец

– О, да! – не скрывает своего восхищения партнёр, – хороших денег стоит этот антиквариат. (Странным был этот человек, как оказалось, родившийся и проживший жизнь в России и выучившийся делать акценты в родном ему языке).

– Не будет ли проблем с реализацией? – послышался натужный голос горбатого, передвигающего что-то из мебели. Доносились звуки падения на пол тяжёлых книг. (Рукописных, на старославянском. Видимо, из реквизированных).

– Я Коваль-Авелев, Ираклий Никодимович, – сделав укол, называет себя пахнущий больницей. Наклоняется к Варе, прищуренным глазом наблюдает за ней. – Для вас – просто Ираклий, ведь я вам конфетки приносил, когда вы были малюсенькой, вот такусенькой, – собрал он вокруг глаз морщинки, и, делая жест рукой, показал тогдашний рост от пола маленькой Вареньки.

– Да какие церемонии? – удивился муж беременной. – Мы в этой стране почти что одна семья, – и, откинувшись на диване, он устроился поудобнее, как это бывает в театре. Кивнув супруге, он стал наблюдать за тем, что происходит.

Странное имя имел этот человек, пожелавший обменять свою комнату в коммуналке на роскошную «сталинку». Необычной была и его биография.

Его папа, Стенли, во времена сталинского интернационала изъявил желание переехать из США на постоянное место жительства в СССР. Захотелось ему поучаствовать в грандиозном проекте построения социализма в отдельной стране. Некоторое время он ходил по Красной площади с портретом отца народов, сидел в президиумах на фабрично-заводских собраниях. Ему стали доверять, нет-нет да к микрофону пригласят сказать об угнетённых в Америке неграх. Но что-то не состоялось у него с построением коммунизма в отдельно взятой стране и после смерти Сталина он запросился снова в Америку вместе с русской женой, уже там родившей мальчика, названного в честь пра-прародины отца Нямбой. Подрастая, мальчик был замечен в желании бузить, за что оказался на учете в полиции. Юношей был крайне недоволен положением негров в США. Одновременно возмущался нищетой трудящихся в СССР. Как-то даже его рисунок Хрущёва в рубище, но с атомной бомбой на телеге, поместили в университетской газете. Ему заплатили, но показалось мало, за это Нямба назвал редактора скотиной. Только без рог.

Всё проходит, прошли и увлечения молодости. Захотелось Нямбе поработать по-крупному в стране, где стали всё-всё ломать. Запросился он во время перестройки в Россию, где оклады для иностранных специалистов по особому параграфу. Не проработав и двух лет в качестве консультанта в одной из гуманитарных организаций, он получил престижное назначение в Зеленоярскую область в фирму «Транснациональная компания по мониторингу при производстве канцелярских принадлежностей». Вот почему, одобрительно кивнув сидящей рядом заплаканной даме, он стал зорко наблюдать за тем, что происходит в комнате, где идёт мониторинг обмена его жилой комнатушки на квартиру в центре города.

Сцепив за спиной руки, в задумчивости по квартире прохаживался ещё совсем недавно такой слезливый начальник Департамента Правдин, присматриваясь к аккуратности выполняемой работы теми, кто при деле. Прошёл в коридор, где имел серьёзную беседу с охранником. Посмотрел у горбатого некоторые адреса отправлений багажа. Пальцем щёлкнул по адресам в папке, хмыкнул удовлетворенно. Перекинулся парой слов с его помощником, что шебаршил в тёмном чулане. Вернувшись к своему креслу, он в задумчивости качнулся несколько раз с пяток на носки. Смотрел выше тех, кто рядом. Видно, в ожидании он, в размышлениях о судьбоносном.

Трудился и гуманист в белом халате, давший клятву, а теперь аккуратно выполняющий работу по контракту:

– Вчера, уже поздно вечером, мы узнали о вашем великом горе, – наклонившись к Варе, стал говорить Ираклий Никодимович, наблюдая боковым зрением за высоким начальником. – Мы всегда рядом с такими, как вы. Прислушайтесь к нашим советам, – на что семейная пара, покачивая головами, подтвердила и своё согласие помогать адресно.

– Всю ночь мы думали, как реально помочь вам, – вступил в разговор муж беременной. – И решили предложить помощь в обмене этой большой квартиры недостаточно ухоженной при её размерах, на другую, – он замолчал, смотря на Правдина З. Ф., недавно слезливого, а теперь сидящего в кресле, нога на ногу, с видимым удовольствием раскуривая сигаретку. – Ну скажите, зачем вам такая большая, вызывающая зависть, наконец, – повернулся он корпусом к двери комнаты, откуда наблюдали горбатый и его компаньон. – Да, у нас есть поменьше, уютная, в индустриальном районе, с хорошо развитой инфраструктурой. К сожалению, и сегодня достаточно семей, живущих в стесненных условиях, – говорит Нямба Станиславович, муж беременной. Скорбно головой кудрявой кивает. – Как уже говорили, мы живём в одной комнате, стеснены. Первенца, мальчика, ожидаем… – На что его супруга тяжело вздохнула, платочек к глазам приложила. От переживаний руками его мнёт. В это трудно поверить, но из-под платочка тут же слёзка за слёзкой стала течь. Муж к себе её прижимает и сам почти плачет.