Это те самые «144 тысячи» – здесь мы не будем останавливаться на данных им характеристиках, мы уже разбирали их в уроке 7, когда обсуждали значение образа 144 тысяч. Их видение сопровождается особенными звуками: «И услышал я голос с неба, как шум от множества вод и как звук сильного грома; и услышал голос как бы гуслистов, играющих на гуслях своих. Они поют как бы новую песнь пред престолом и пред четырьмя животными и старцами» (Откр 14:2–3). Эту песнь знают только победители зверя, однако затем в Откр 15 Иоанн передает нам слова песни, совмещающие в себе множество ветхозаветных гимнов Богу.
Верные Агнцу победители зверя стоят у престола на «стеклянном море, смешанном с огнем», и со струнными музыкальными инструментами в руках поют «песнь Моисея, раба Божия, и песнь Агнца, говоря: велики и чудны дела Твои, Господи Боже Вседержитель! Праведны и истинны пути Твои, Царь святых! Кто не убоится Тебя, Господи, и не прославит имени Твоего? ибо Ты един свят.
Все народы придут и поклонятся пред Тобою, ибо открылись суды Твои» (Откр 15:2–4).
Те, кто перешли к Богу в вечность, могут более полно увидеть деяния Творца во всей их взаимосвязи и всеохватности и с изумлением и ликованием сердца прославить всеобъемлющую благую мудрость Бога. Эта мудрость действует и в великих свершениях истории, и в неприметной жизни «обычного» человека, она проявляется через века и секунды, для нее нет ничего слишком малого или ничтожного –
Откр 14 доносит до нас вдохновляющее новозаветное свидетельство о том, что умершие люди осознают свою прошедшую жизнь и ее включенность в мироздание. В Откр 14 звучит трогательный текст о плодах жизни человека: «И услышал я голос с неба, говорящий мне: напиши: отныне блаженны мертвые, умирающие в Господе; ей, говорит Дух, они успокоятся от трудов своих, и дела их идут вслед за ними» (Откр 14:13). Это второе из «блаженств» Апокалипсиса, рассыпанных по всему тексту, – таких блаженств встретится еще шесть.
В Откр 14 тема добрых «плодов» жизни получает развитие в ярком зрительном образе: «И вот светлое облако, и на облаке сидит подобный Сыну Человеческому; на голове его золотой венец, и в руке его острый серп. И вышел другой Ангел из храма и воскликнул громким голосом к сидящему на облаке: пусти серп твой и пожни, потому что пришло время жатвы, ибо жатва на земле созрела» (Откр 14:14–15). Жатва в новозаветных текстах – это светлый образ, означающий множество людей, готовых открыть себя Богу: как говорил Иисус ученикам, «посмотрите на нивы, как они побелели и поспели к жатве. Жнущий получает награду и собирает плод в жизнь вечную, так что и сеющий и жнущий вместе радоваться будут» (Ин 4:35–36); «Жатвы много, а делателей мало» (Мф 9:36).
Как в притче о пшенице и плевелах (Мф 13:24–30), сбор урожая означает спасение людей и сохранение благих плодов человеческой истории у Бога – мы можем быть уверены, что ничто хорошее не пропадет бесследно. В Евангелии от Иоанна Иисус раскрывает, что плодоносность верующих имеет свои истоки в Нем: «Я есмь лоза, а вы ветви; кто пребывает во Мне, и Я в нем, тот приносит много плода; ибо без Меня не можете делать ничего. Тем прославится Отец Мой, если вы принесете много плода и будете Моими учениками» (Ин 15:5,8).
Обратим внимание, что сидящий на облаке и имеющий серп в Откр 14 назван «Сын Человеческий». Сам Христос ли это, в соответствии с Его именованием Откр 1 и отсылками к Дан 7:14, или же Его представитель из ангельского мира? Оба эти толкования были высказаны богословами, и окончательное решение вряд ли возможно. Но несомненно, что Сын Божий непосредственно участвует в «жатве» – ведь Он есть первый и последний, Начало и Конец, и Он стоит у истоков зарождения плода, и Он же принимает его.
В Откр 14 содержится целый ряд предвосхищений образов, которые получат свое развитие в дальнейшем повествовании.
В словах летящего по небу второго ангела первый раз звучит именование «Вавилон»: «Пал, пал Вавилон, город великий, потому что он яростным вином блуда своего напоил все народы» (Откр 14:8). Примечательно, что о Вавилоне еще ни разу не упоминалось, но мы уже слышим известия о его падении, а также узнаем о совершаемых им обольщениях народов. Здесь мы можем увидеть авторский замысел: когда настанет черед подробного повествования о Вавилоне в Откр 17–18, читатели уже заранее будут знать его ключевую характеристику, и смогут воспринять историю города в контексте изреченного божественного определения.