Апокалипсис – книга надежды. Курс 12 уроков

В излитии чаш, как и в трубах, совершается суд над плененными злом людьми, однако они теперь названы не «живущие на земле», а «поклоняющиеся зверю». То есть открывается источник слияния этих людей со злом – через их преклонение пред зверем дракон получает к ним доступ. Они испытывают острые духовные мучения, но не понимают, что их подлинным источником является дракон/сатана. Люди страдают от жгучего солнца и охватывающего их духовного мрака: «Пятый Ангел вылил чашу свою на престол зверя: и сделалось царство его мрачно, и они кусали языки свои от страдания, и хулили Бога небесного от страданий своих и язв своих; и не раскаялись в делах своих» (Откр 16:10–11). Клеветник как бы заставляет их видеть реальность через кривое зеркало, и они считают Бога причиной своих мучений и произносят богохульства.

В отличие от циклов семи чаш и семи труб, последовательно затрагивающих «одну четверть» или «одну треть» обитаемого мира, в чашах не указаны ограничения. В этой связи прослеживается интересная смысловая двойственность. С одной стороны, многие комментаторы считают, что это означает, что теперь весь мир охвачен воздействием «казней» (к примеру, в Откр 16:3 сказано, что «все одушевленное умерло в море»). С другой стороны, было высказано толкование, что масштаб, наоборот, сужается – казни избирательно затрагивают именно служителей зверя, совершающих зло.

Вторая точка зрения заслуживает внимания: она согласуется с целым рядом элементов повествования Откр 16. Когда после излития третьей чаши воды обращаются в кровь, голос с неба говорит: «И услышал я Ангела вод, который говорил: праведен Ты, Господи, Который еси и был, и свят, потому что так судил; за то, что они пролили кровь святых и пророков, Ты дал им пить кровь: они достойны того» (Откр 16:5–6). То есть смысл совершающегося не в разрушениях природы как таковой, но в выявлении и искоренении зла в людях, связанных со зверем. В сказаниях о древнегреческих богах на людей могли обрушиться кары просто из-за прихоти капризного или сурового божества, но в Апокалипсисе смысл «казней» качественно иной. Здесь красной нитью проводится мысль, что содеянное людьми зло в конечном итоге обращается против них самих.

В видении шестой чаши появляется новый образ – жабы: «И видел я выходящих из уст дракона и из уст зверя и из уст лжепророка трех духов нечистых, подобных жабам: это – бесовские духи, творящие знамения; они выходят к царям земли всей вселенной, чтобы собрать их на брань в оный великий день Бога Вседержителя» (Откр 16:13–14). «Жабы» тоже упоминаются как одна из первых «казней египетских» книги Исход, при этом интересно, что в Апокалипсисе этот образ появляется ближе к концу цикла семи чаш. Жабы обозначают лживые слова дракона и связываются с его вестниками, демоническими силами. Это сопоставление неслучайно – многие виды жаб являются ядовитыми, и образ исходящих из уст дракона жаб показывает, что «яд» клеветника-дракона теперь разносится по миру и отравляет сознание людей. В этом образе также можно увидеть намеренное противопоставление – вспомним, что из уст Иисуса исходит меч слова Божия. Иисус распространяет истину, а дракон извергает ядовитых губительных жаб.

Возможные толкования «Армагеддона»

Именно в цикле чаш Откр 16:16 звучит известнейшее апокалиптическое слово «Армагеддон». «И он [дракон] собрал их на место, называемое по-еврейски Армагеддон» – именно туда позвали жабы «царей земных», чтобы объединиться под властью зверя и дать сражение Богу. Армагеддон – это указание на место этого грядущего «сражения». Однако указание нельзя назвать точным и однозначным, поскольку подобный топоним отсутствует на известных нам картах. Высказывался целый ряд толкований именования Армагеддон; здесь мы перечислим основные, основанные на ветхозаветных аллюзиях.

Первая версия: Армагеддон может быть сочетанием двух еврейских слов «хар»/«гора» и «Мегиддо». А Мегиддо было известным местом в ветхозаветной истории – так назывался город и равнина, на которой прошло множество больших сражений, в том числе описанное в книге Судей поражение ханаанского полководца Сисары израильским военачальником Вараком и пророчицей Деворой[356]. Но почему тогда сказано «хар»/«гора», если это равнинное место? Можно привести слова Иезекииля: при описании последней битвы с Гогом и Магогом Иезекииль говорит, что последняя битва будет одержана на горах Израилевых (Иез 38:8,21; 39:2,4,17). Гора, скорее всего, важна в своем символическом библейском значении – как место приближения к Богу.

Вторая версия: может иметься в виду «гора сонма»/евр. «гар-моэд», которую упоминает пророк Иезекииль в повествовании о князе Тира (Иез 28:16). Причем контекст отрывка очень сходен с образностью Откр 16–18 – богатый город Тир возвеличивает себя, говоря: «я совершенство красоты», и осмеливается состязаться с Богом Израиля. Но Тир низвергнется с той высоты, на которую пытался поднять себя[357]. Христианские толкователи видят в ярких словах Иезекииля о Тире аллюзию на восстание и падение сатаны.