Апокалипсис на Церере

Не желая того, мы оказались в самом центре зарождающегося урагана. Причем как бы не мы сами его и породили. Ведь если подумать, не появись на станции Церера трое землян, «осознавшие» не начали бы подумывать о своем «крестовом походе». У подземников тоже было бы все тихо: Фокс задавил бы Манту «административным» ресурсом, реализовал бы свой план конфликта с демонопоклонниками, одновременно сохраняя статус-кво и давая черни возможность сбросить пар.

А корпы? Они ведь никогда не спускались на нижние уровни, да еще таким составом – мастер проклятий и защитник. Теперь вот сподобились, что тоже – отрицай, не отрицай – наша вина. Точнее, результат нашего появления, но хрен редьки не слаще. Не удивлюсь, если и демоны уже своим слугам стали показываться…

Эх, разворошили мы гнездо! Я практически не сомневался, что в скором времени станцию ждет полномасштабная война. И даже не особо важно, кто ее начнет: малочисленная секта, единственная, у которой имеется оружие, подземники, не желающие делиться продовольствием с демонопоклонниками, или последние – может быть, после потери трех своих колдунов они решат пересмотреть свое отношение к жителям нижних уровней. Не важно и кто победит – в любом случае людей не ждет ничего хорошего.

Остановить это? Но как? Да и нужно ли? Сложившаяся система на Церере-Сортировочной порочна, ее необходимо сломать. Что мы за воины Христовы, если не попытаемся? Однако каким образом сделать это, чтобы не сотворить еще большей беды, я не представлял. Разве что…

Что там говорил Николас о старшем сыне? Что он будет против? А против чего? Не против того ли, что предлагает мой недавний собеседник – войны? Не значит ли это, что в верхушке катаров нет единства?

А ведь похоже на то! Во власти никогда нет и не может быть единства, слишком амбициозные хищники добираются до вершины. Они могут играть в компромиссы, делать вид, что прислушиваются к чужому мнению, но лишь до поры. Для человека, вошедшего в иерархию – любую, – есть одно правильное мнение – его самого. И только неграмотные общинники тыкают пальцем вверх, одним жестом обозначая тех, кто находится над ними, и считая, что они едины.

На деле же власть – это люди. Много людей с разными мнениями и представлениями о том, что хорошо. Это, конечно, применимо к большим числам, но и в малых замкнутых социумах, вроде здешних сектантов, имеет место быть!

Предположим…

Я поднялся на ноги и принялся мерить шагами свою небольшую темницу. Удивительно, но движение помогало думать.

Итак, пока только лишь предположим, что иерархия Отцовского совета разобщена. Младший сын – он у нас глава партии войны, этакий «ястреб» с честным и открытым лицом. Тогда старший – он кто, «голубь»? Сторонник политики изоляции, консерватор, не желающий ничего менять? Его устраивает сложившееся положение – скорее всего, так, хотя это и может быть поспешным суждением. Но примем пока его, за неимением иного.

Остается Отец. Глава этого триумвирата, который может желать… Чего может желать глава секты, верящей в то, что Создатель ведет войну с сатаной в душах людских? Может он поддержать младшего с его горящим взором и желанием срочнейшим порядком очищать станцию от демонов? Может. Но также он способен и бояться перемен, влекущих за собой потерю статуса и власти – тогда примет доводы старшего…

Проводя анализ ситуации, я одновременно отслеживал перемещение Николаса, несущего на своем плече моего дрона. И не смог удержаться от радостного вскрика, когда тот вошел в большой зал. Хватило дальности! Все-таки большой плюс (для меня), что «осознавшие» заперты в небольшом периметре – управляющие палубы плюс прилегающие к ним коридоры.

Конечно, они расползлись по станции, как метастазы, выстроили свою агентурную сеть, имели доступ ко многим помещениям, но вряд ли при этом стали бы проводить важные совещания где-то за пределами контролируемой территории.

Помещение представляло собой переделанный в церковь ангар. Высокие потолки, терявшиеся где-то над головами собравшихся, завешенные тканью с рисунком катарского креста стены, укрытый пружинящим пластиком пол, на который Николас взошел, сняв обувь.

У дальней стены на массивном подиуме располагалась кафедра: три тяжелых даже на вид кресла, два из которых уже были заняты пожилыми мужчинами, а одно, предназначенное для Николаса, пока пустовало. Вдоль стен по правую и левую руку от кафедры находились длинные скамьи, заполненные двумя десятками «осознавших» не столь высокого ранга.

– Тебя настолько увлекла беседа с этим планетником, что ты решил заставить нас ждать? – произнес священник, занимавший центральное место на кафедре.

Как и все здешние служители, одет он был по католическому канону – черная сутана да колоратка на шее. Голову его покрывала классическая круглая шапочка белого цвета. Если мне не врали архивы, а они мне никогда не врали, данный цвет у католиков считался папским.