Апокалипсис отменяется

– Садись, – резко сказал коротышка, указывая на свободный стул за широким столом. – И слушай условия задачи. В космосе шестнадцать минут назад скончался Григорий Хорошев, ученый и лауреат, почетный член и прочая. Астронавтов заберут с орбиты через семь дней. Требуется план действий и контроль над их осуществлением. Ни малейшей ошибки – в случае провала нас ждет шумиха и такой удар по репутации, что полетят головы, гораздо более ценные, чем твоя. Действуй. Все данные перед тобой. – С этими словами он указал на экран. – Твоя задача – определить порядок действий и проинструктировать других астронавтов. Обеспечить встречу и сопровождение тела клиента. Ежедневные отчеты – мне по почте. Сейчас скинь данные, возвращайся к себе и работай.

– Можно уточнить, – сказал Рахат, – какие условия хранения тела в данный момент на корабле?

– Все детали в отчетах. Изучи их – вопросов убавится.

– Извините…

Черноволосый указал на дверь. Остальные молчали.

Сопровождаемый взглядами, Рахат вышел.

Черноволосому он явно не понравился, интересно, почему? Кажется, он – большой начальник. Нехорошо для карьеры…

В течение получаса Рахат изучил все предоставленные данные, но вопросов не убавилось. Данные были какие-то… размазанные. Указано название корабля, но без характеристик и прочей нужной для анализа информации. Отсутствовали сведения о точном времени и месте приземления. Характер миссии. Список членов экипажа.

Не информация, а… Общие бесполезные сведения.

Рахат сидел с открытым ртом.

«Да они здесь совсем работать не умеют, – удивленно думал он. – Бессмыслица какая-то. Это же головной офис!»

Он немедленно составил запрос, где указал, какая информация ему необходима, и озадаченно замер. Черноволосый даже адрес своей почты не указал.

А время шло. Умерший мозг астронавта Григория Хорошева, специалиста по реликтовому и еще какому-то излучению, «портился» с каждой секундой. С каждой секундой уменьшались шансы на восстановление именно той личности, которой клиент являлся до смерти. И после того, как он не сможет остаться собой хотя бы наполовину, его, Рахата, личный счет изменится. Счет станет не таким красивым, как сейчас: 37:1. Хотя это будет по-прежнему превосходный счет. Но стоит разменять крупную купюру, как в карманах уже кончается последняя мелочь.

А он даже не может воспользоваться диаграммой Алехина, чтобы узнать, как скоро «испортится» мозг, не зная, какие данные вводить – ни условий хранения тела, ни характеристик корабля. Короткое «инсульт» совершенно неинформативно. Кто ставил диагноз? Какова квалификация ставившего? Какие предшествующие симптомы?

Рахат тупо смотрел на экран и не знал, что делать.

Создавалось впечатление, что черноволосый не заинтересован в спасении клиента.

«Наверное, лет десять назад он был таким же, как Олжас, – мелькнула мысль. – Штаны просиживал. Работал головой».

Не было времени философствовать. Рахат вышел из кабинета и, ускоряя шаг, направился к лифту. Но знакомый кабинет с тяжелой дверью был закрыт.

Рахат навалился на дверь соседнего. За широким столом сидел худой, но розовощекий мужчина с тоскливыми глазами кабинетной крысы.

– Вам кого? – спросил он Рахата.

– Извините… в соседнем кабинете никого нет, а мне…

– Вам кого? – повторила «кабинетная крыса».

– Меня зовут Рахат. Я спасатель. Временно здесь. Только что в космосе умер наш клиент…

– Знаю, – отмахнулась «крыса». – Руководство осуществляет Митякис, и вас…

– Его нет! А данные, которые…

– Молодой человек. Я вам помочь не могу. Митякис минуту назад выехал на объект.

– Но… клиент… данные…

– Молодой человек. Вы спасатель?

– Да, но…

– Так и спасайте.

– Но данные…

– Вас что, в айноу забанили? – спросила «крыса». Глаза смотрели с тоскливой злобой. – Всего доброго.

Рахат понесся к себе. Его не отпускало чувство, что он – герой собственного ночного кошмара.

Вместо сухой, сжатой и подробной информации, которую он был должен получить от тех, кто занимается ее сбором, он искал ее сам. В айноу, гугле и эйке, продираясь через рекламные дебри сеошного мусора.

Через десять минут все же смог собрать, отжать и проанализировать тонны словесной шелухи. Кошмар продолжался: астронавты должны приземлиться через семь дней на спускаемой капсуле. И если в космосе еще можно сохранять тело и мозг, то при спуске… Понятно, какие в капсуле будут условия хранения. Мало того – место приземления лишь «предполагаемое». Где-то в степях родного Казахстана.

«Откуда такое средневековье?» – недоумевал Рахат. Зачем он полетел на эту нелепую Станцию, откуда есть возможность выбраться только на «Аресах»? И почему его угораздило полететь на «Союзе»?

Радовало только то, что посмертный диагноз Хорошеву ставил действительно неплохой врач.