Апокриф

Дар Острихса был очень хорошим к тому поводом. Сенсационных публикаций, в приукрашенном виде рассказывавших о подвигах «делателя депутатов» и о его поразительной способности влиять на людей, в прессе циркулировало с избытком. Академическая наука давать объяснений феномену не спешила, прежде всего потому, что это ее особенно не интересовало, — были проблемы поважнее и поинтереснее, а различного рода энтузиасты (частью жулики, а частью честные сумасшедшие), выступавшие от имени так называемой «неофициальной» или «альтернативной» науки только подливали масла в огонь, завораживая публику звучными терминами — разными там «тонкими мирами», «пучками космических энергий» и «межпространственными порталами»…

Всякая вера и всякое суеверие рано или поздно находят свой апофеоз в поведении отдельных личностей, которое медицина именует, когда истерией, а когда — психозом.

Истерические поклонники не преминули объявиться и у Острихса. Провоцирующую роль в этом прискорбном факте сыграла бульварная пресса, пустившая в оборот, скорее всего, просто выдуманную каким-то репортером историю о будто бы лечебном эффекте, агитационных роликов с участием «делателя депутатов». Там даже приводились свидетельства людей, якобы получивших вследствие этого облегчение от застарелых недугов, и бредовый комментарий какого-то очередного «ученого» из какой-то самозванной «академии». Байка пошла гулять по страницам изданий, в том числе достаточно серьезных, а также попала в некоторые телевизионные передачи, поскольку репутация — репутацией, а сенсации нужны всем. Серьезные специалисты явную «утку» презрительно проигнорировали и собственными мнениями не удостоили, что заинтересованные в раскручивании сенсации лица немедленно истолковали как «потрясенное молчание науки перед неизъяснимыми тайнами бытия». Тут еще и один из обожаемых паствой и известных своей неадекватностью попов, как всегда, не испросив благословления от архиерея, вылез на телевидение с собственными мыслями по поводу замечательных исцелений. Желая подчеркнуть истинность утверждений житийной литературы об излечении убогих и немощных одним только взглядом и голосом пророка Инсабера, излишне инициативный священник сослался имеющийся свежий пример подобных воздействий. Он-то рассчитывал тем самым ввести в смущение разного рода безбожников, сомневавшихся в чудесах пророка, но вместо этого привел в ужас епархиальное начальство. Попу основательно надавали «по шапке» и даже хотели запретить в служении, но было уже поздно: дух был выпущен из бутылки, и в некоторых не вполне здоровых головах успела возникнуть потрясающая догадка, что Острихс Глэдди есть не что иное, как новое воплощение пророка Инсабера, обещанное Заветом Истины!

* * *

Сам Острихс на начавшуюся вокруг него истерию, приобретавшую явно религиозный оттенок, внимания не обращал, а требовавшую комментариев прессу по своему обыкновению игнорировал или гнал в шею. Он полагал: чем меньше кормить журналистов информацией, тем скорее они потеряют к нему интерес и соответственно уляжется совершенно не нужная ему шумиха вокруг его имени. При других обстоятельствах он был бы прав, но здесь оказался другой случай.

Те силы, которые использовали его дар в борьбе за власть, быстро поняли, что ореол мистики вокруг «делателя депутатов», слава доброго волшебника, а то и посланника свыше, многократно усиливают силу воздействия этого и без того мощного инструмента на людей. Поэтому они постоянно поощряли или даже сами инспирировали разного рода слухи и домыслы, которые приписывали Острихсу совершение каких-нибудь чудес. Благо психопатов, желавших восторженно поделиться с телевизионного экрана или с газетной полосы своим личным опытом исцеления или Божественными видениями, вследствие прямого или косвенного контакта с Острихсом Глэдди, было более чем достаточно.

Возникла, может быть, совершенно уникальная в истории ситуация, когда явный культ создавался вокруг человека, который сам никак этого не желал и ничего не делал, чтобы как-нибудь тому способствовать.

Между тем, кое-кто уже стал зарабатывать деньги на эксплуатации нового популярного мифа. Нарасхват пошли майки с изображением Острихса. Где-то стали продавать пиво марки «Глэдди», а какие-то вовсе жулики уже начали распространять (не бесплатно, конечно!) амулеты, якобы осененные прикосновением чудотворца.

* * *

Плоды этой странной славы испытали на себе и все постоянные спутники Острихса. За ними тоже стали охотиться журналисты и гоняться сумасшедшие поклонники «нового пророка», искренно полагавшие, что часть его живительной благодати передалась «ученикам».

Репту, например, это даже нравилось (приятно щекотало честолюбие), а Нониа исключительно благодаря своему новому статусу смог, наконец, опубликовать первое из своих творений — рассказ «Видение в храме».

Совершенно неожиданно этот опус еще больше нагрел страсти вокруг Острихса.