«Аполлон-8»

Урочный час для старта к Земле приближался, и Сьюзен Борман решила, что этот последний маневр для нее должен быть не таким, как выход на окололунную орбиту. Во время важных для экипажа моментов она по-прежнему предпочитала держать прессу и большинство гостей на расстоянии, но одинокое бдение во время LOI слишком ее изнурило. На этот раз Сьюзен решила, что во время рискованного маневра нужно иметь рядом с собой хоть одного человека, и она очень хотела, чтобы этим человеком оказалась Валери Андерс. Как и Сьюзен, Валери жила в Эль-Лаго, а это значило, что обеих женщин разделяли всего несколько лужаек и короткая прогулка от дома к дому. Мэрилин жила в Тимбер-Коув: добираться до дома Борманов ей пришлось бы на машине, продираясь сквозь толпы репортеров и фотографов. Поэтому Сьюзен пригласила Валери приехать на рождественскую телепередачу и включение двигателя, и Валери приняла приглашение.

На рождественский ужин Сьюзен и ее сыновья выбрались в дом неподалеку, где жили Джо и Маргарет Элкинс – ближайшие друзья Борманов во всей округе. Сразу после ужина Борманы поспешили домой. Валери, уложив детей спать, поручила их заботам кого-то из взрослых гостей ее дома и пришла к Сьюзен. Вскоре обе женщины ускользнули от толпы благожелателей, собравшихся в гостиной, уселись на кухне и принялись ждать.

Мэрилин решила ничего не менять: как и в критические периоды полета до этого, она будет следить за новостями дома перед телевизором, в окружении семьи и друзей. В промежутке между телерепортажем и предстоящим маневром она – в длинной красной юбке, подходящей к рождественскому настроению – вывела детей на прогулку по Тимбер-Коув. В рождественскую пору окрестные дома всегда стояли украшенными, однако сейчас Мэрилин с удивлением обнаружила, что на этот раз соседи не ограничились традиционными украшениями. Тротуары на всей улице расцвели самодельными светильниками – в бумажных пакетах горели свечи в честь астронавтов «Аполлона-8». И хотя такое освещение было ненадежным – резкий ветер или опрокинутая свеча могли все нарушить, – огни пока держались.

Мэрилин не могла лично поблагодарить каждого из соседей, и на внимание к ее семье, выказываемое всю неделю, решила ответить другим способом. Вернувшись домой и уложив детей в постель, она пошла в кухню, уставила большой поднос стаканами с яичным коктейлем и отнесла его на лужайку перед домом – собравшиеся здесь репортеры находились далеко от своих семей, и Мэрилин решила передать им частичку праздничного настроения. Затем она вошла в дом и села с гостями перед телевизором.

Уолтер Кронкайт ушел из эфира после трансляции с борта «Аполлона-8», но по-прежнему оставался в нью-йоркской студии. Короткий перерыв не был лишним – он позволял немного отдохнуть и заодно вникнуть в технические материалы, касающиеся включения двигателя. Затем Кронкайт, как и ведущие других телеканалов, вновь вышел в эфир с коротким репортажем о последнем витке, хотя новостей практически не было. Никаких пейзажей, никаких рассказов астронавтов для публики, даже переговоры с операторами почти целиком состояли из потока цифр и технических деталей, которые помогут настроить бортовые системы к запуску двигателя. Кронкайт прокомментировал информацию в суровой манере: или – или.

– Над обратной стороной Луны, без связи с Землей, астронавтам «Аполлона-8» предстоит запустить тот же мощный ракетный двигатель, который вывел их на окололунную орбиту. Он должен вновь сработать отлично, потому что в случае неудачи «Аполлон-8» может навсегда остаться на орбите вокруг Луны. Разумеется, никто не ожидает, что такое произойдет. Двигатель до сих пор работал прекрасно, должен сработать и в этот раз.

Это было правдой, но только относительной. Астронавты, их жены и все сотрудники НАСА прекрасно знали: совершенно надежные системы работают лишь до того момента, когда становятся совершенно ненадежными.

* * *

Незадолго до прекращения связи в конце десятого витка Кен Маттингли произнес фразу, которая стала точкой отсчета для включения двигателя.

– О’кей, «Аполлон-8», – сказал он. – Мы проверили ваши системы. Даем добро на TEI.

– О’кей, – ответил Борман.

Хронометры начали отсчитывать время до момента, когда – как все надеялись – в последний раз будет потеряна связь с Землей. Маттингли, как положено, называл оставшееся время.

– «Аполлон-8», Хьюстон. Три минуты до потери сигнала. Все системы в норме.

Ответа от корабля не последовало.

– «Аполлон-8», «Аполлон-8», вызывает Хьюстон, – повторил Маттингли. – Три минуты до потери сигнала. Все системы в норме. Прием.

– Вас понял, Хьюстон, спасибо. «Аполлон-8», – ответил Борман с явным нажимом на последние два слова, словно отсекая все необязательные разговоры.

Маттингли, отлично понимающий интонации командира, в последующие три минуты сохранял тишину. В этот раз, впервые за весь полет, столь важное событие прошло без четкого обратного отсчета.

Наконец, за считаные секунды перед перерывом связи, капком произнес лишь одну сугубо деловую фразу:

– «Аполлон-8», все системы в норме.

– Спасибо, – ответил Борман.