Апология

Невозможно собрать воедино
этот темный таинственный блеск,
склеить кислой тоской муравьиной
в оглушительной кроне небес.

Разбредается счастье на части,
на суставы и пряди свои,
на мучительный рот, на безвластья
муравьиного прах и слои.

Темнокрылые губы и руки,
напряженные жизнью своей
в тридцати сантиметрах разлуки —
как за тысячу желтых полей.

Эта жаркая власть непонятна —
быстрых пальцев, ресниц, губ и глаз, —
за янтарной стеной многократно
этот бред загорался и гас.

Точно сон прерываемый явью —
горизонт и за ним — горизонт,
да дорога, которую плавит
восходящее множество солнц.

11 февр. 88

СИНИЙ ВАГОН

Исчерпай это небо до дна,
пусть останется серое мессиво снега,
это прошлого века унылая нега,
это книга за сотню страниц до нашествия сна,

это стаи секунд, уплывающих через глаза —
через вереск соленых ресниц в берег синего моря,
это неба — финифть, это — камни темниц в облаках аллегорий,
это — вздутые вены границ, за которые выйти нельзя.

Это — синий вагон, отраженье лица в полированном дереве,
это — мятый билет на помятой ладони моей,
это — окраины, это — платформы, это — земляное тесто полей,
это — вороны родины в верной истерике,

………………………………………………………….
………………………………………………………….
………………………………………………………….
………………………………………………………….

Элегическое «Ау» выдыхается ртом
в сплющенные холодом звездчатые чешуйки воды,
это — зима, раздирающая рот, замораживающая следы,
это — снег — не мой, сыпучий-скрипучий дом.

Исчерпай это небо меня!

2 марта 89

x x x

Все вокруг притворилось Италией,
все вокруг притворились не мной —
и смыкались, как ветви миндальные,
города за моею спиной.

Разве в жизнь эту легкую верится, —
кто мне мир этот весь нашептал?
И ударилось яблоком сердце
о Земли повернувшийся шар.

Рим, март 89

x x x

Я живу в эмиграции,
в иноземном песке,
все что вижу —
абстракции
на чужом языке.

Море точно абстрактное,
даже запаха нет,
только солнце громадное
наполняет мой бред.

Остия, апр. 89

x x x

Пусть бессмыслицей жизнь обернулась,
пустячком географии пестрой,
лоскутами пространства скупого —
и летает бесцветный наперсток
и латает запутанной нитью
белых, красных, сиреневых улиц
матерьял неизбежных открытий,
заучи же язык бирюзовый —
колдованье морское Европы.

Сердце было то влажным, то птичьим
в оглушающем мареве римском,
мостовые влачили конвеер
из слепящего лоском величья.
Поднимала у Форума пальма —
эмигрантка с песков аравийских,
над сиятельным городом веер
и бездомные кошки шипели
точно души в камнях Колизея…

8 июня 90

x x x