Апология памяти

Было и еще одно неудобство. Дело в том, что, поскольку мы входили в туристическую группу, места на трибунах стадиона нам доставались весьма неважные. Приходилось торчать где-то на «галерке», где ничего нельзя было толком увидеть и услышать. Тогда мы, то есть я, Иосиф и Володя, начали вести себя по привычному советскому образцу — стали садиться на часто пустовавшие места в ложе для прессы. И вот как-то, придя на хоккейный матч между сборными СССР и США, садимся мы на свободные сиденья и начинаем оживленно комментировать игру. Но тут к нам подходит полицейский и вежливо просит предъявить билеты. Мы достаем свои билеты, он их изучает, после чего делает нам с Иосифом приглашающий жест на «галерку» — дескать, ваши места находятся там. Мы, естественно, удивляемся, почему это «коп» осчастливил своим вниманием именно нас двоих, но приказание послушно исполняем — не дома ведь у себя как-никак… Но спустя какое-то время решаем: «А, черт с ним, давай вернемся туда опять! Что он нам, в конце концов, может сделать? Не расстреляет же…» Сказано — сделано. Второй тайм смотрим вновь из ложи прессы. Но вскоре к нам подходит тот же самый «коп» и снова требует наши билеты. Причем добавляет: «Предупреждаю в последний раз. Если еще вас здесь увижу, то…» И красноречиво бренчит висящими на ремне наручниками. Тут к нам с Иосифом подходит Винокур, который до этого сидел в стороне, и в знак солидарности отправляется с нами на «галерку», хотя его никто не беспокоит. Я пожимаю плечами: «Странно, почему он привязался именно к нам двоим, ведь там же куча народу сидит, как и мы, «незаконно», на чужих местах? К ним почему-то никаких претензий, кстати, как и к Винокуру…» На что Иосиф насмешливо кивает: «Ты что, так и не понял До сих пор, на чем он нас «вычислил»? Посмотри, как мы с тобой одеты — дубленки, шапки пыжиковые… типичный «советский набор». У «копов» на это дело глаз наметан. А Володя у нас — вылитый американец в своей шикарной «Кохе»!» И тут мы начинаем дружно хохотать, вспоминая, как недавно наша хоккейная звезда Валерий Харламов подарил Володе модную пуховую куртку фирмы «Коха» ярко-красного цвета, причем тот еще и отнекивался, стесняясь принимать такой дорогой подарок… Тут к нам подходит известный журналист-международник Мэлор Стуруа, жалуясь на то, что у него такие же плохие билеты. Но главное огорчение нас ожидало впереди, когда наша команда проиграла и американцы начали орать от восторга как помешанные. Еще бы, разгромить непобедимую в те времена хоккейную сборную Советского Союза! Это казалось нам невероятным — подарить победу на Олимпиаде не чехам, не канадцам, не шведам, а команде США!.. Правда, если бы мы могли предвидеть, какой сюрприз нам устроит сборная России в 2000 году на Чемпионате мира по хоккею в Петербурге, мы бы, наверное, не так расстроились. Тогда же мы, помню, залили горе пивом, которым угостил нас Мэлор…

А перед самым отлетом отправились с одним из наших приятелей-эмигрантов осматривать нью-йоркский «Плейбой-клуб». Это был Рафик Фель, один из бывших администраторов джаз-оркестра Леонида Утесова, куда я в свое время поступал на работу. Но дружба, как говорится, дружбой, а служба службой (имеются в виду службы, предназначенные для наблюдения за советскими гражданами за рубежом). И потому мы, опять же по мудрому совету Иосифа, прихватили с собой за компанию для душевного спокойствия одного из представителей советского посольства. Был с нами и Евгений Павлович Леонов. «Плейбой-клуб» произвел на нас, помню, большое впечатление — первый его этаж занимали какие-то офисы, на втором был ресторан, на третьем — комнаты для бриджа, на четвертом — дискотека и так далее. Голых девушек мы там, правда, не встретили, но зато там были девочки с заячьей ушками и хвостиками, живьем, так сказать, воплощающие знаменитого «зайчика» — эмблему «Плейбоя». Нас, кстати, строго предупредили о том, что руками трогать этих девочек запрещается, за это положен штраф. Так вот, выходим мы, значит, из «Плейбой-клуба», садимся в свой уютный посольский микроавтобусик и продолжаем знакомство с достопримечательностями Нью-Йорка. А я никак не могу адаптироваться к другому часовому поясу, все время засыпаю. Даже «Плейбой-клуб» меня не пробудил от этой спячки. Чего, однако, никак нельзя было сказать о нашем обожаемом кумире публики Евгении Павловиче Леонове. Помню, как он вертел головой туда-сюда, с изумлением поглядывая на светящиеся рекламы порнографических кинотеатров на Сорок второй авеню — самом что ни на есть «злачном» районе Нью-Йорка. Выходить из машины мы не решались — мало ли что… Хотя посмотреть там было на что, скажем, на стайки тех же жриц любви, тусующихся на каждому углу, — зрелище в понятии советского человека более чем экстравагантное. Ведь, как известно, тогда у нас в СССР секса не было… И тут выяснилось, что самый смелый из нас — это Евгений Леонов, который к тому же еще и подтвердил свою репутацию человека с большим чувством юмора. Он вдруг кричит:

— Стойте, стойте! Я хочу выйти, посмотреть на них поближе!