Апология памяти

— На кого? — испуганно вскидывается наш посольский гид.

— На проституток, на кого же еще! — пожимает плечами Леонов.

Гид мнется, затем принимает компромиссное решение: «Ладно, мы притормозим. Но только умоляю вас, Евгений Павлович, — из машины не выходить! А то как прицепятся сейчас, не оторвешь…»

Машина тормозит, Леонов открывает дверь, становится на ступеньку и кричит во весь голос:

— Эй, вы! Американские проститутки! Привет вам от советских кинематографистов!

Мы все расхохотались от души, у меня даже сон прошел. А гид наш еще долго крутил головой, приговаривая:

— Ну и ну, Евгений Павлович…

Но самое забавное, что приключения Евгения Леонова в Америке этим эпизодом не ограничиваются. Еще в Лейк-Плэсиде к нашей небольшой компании подошел как-то местный полицейский. Как выяснилось, мы ничего не нарушали, внимание же стража порядка привлекла невероятных размеров лисья шапка на голове Леонова. «Коп» говорит:

— Вы кто такие?

Наш переводчик объясняет:

— Русские, советские.

«Коп» тычет пальцем в шапку Евгения Павловича:

— О, какая хорошая шапка у этого парня! Он кто?

— Знаменитый советский артист.

— Что? С такой внешностью, с таким лицом? Кого вы хотите обмануть? — возмущается полицейский. — Да это же — вылитый агент КГБ!

Кое-как удалось его разубедить. И вдруг у него рождается новая инициатива.

— Слушай, парень, — говорит он Леонову, — продай мне эту чудо-шапку! В жизни такой не видал. Я тебе дам за нее двести долларов.

Леонов, однако, ни в какую:

— Что же это я, буду лысым ходить по морозу?

Ну, полицейский махнул рукой и пошел себе дальше…

И вот только теперь, в Нью-Йорке, Евгений Павлович осознал, какую промашку он допустил в Лейк-Плэсиде. В одном из шикарных супермаркетов, куда мы зашли перед отъездом купить подарки для родных и близких, Леонову вдруг очень приглянулось платье для жены, какое в Союзе и днем с огнем не сыщешь. А цена, извините, кусается. А нам на все про все еще в самом начале поездки выдали всего по девяносто долларов. Так что на те деньги, которые у него остались, Евгений Павлович мог теперь купить разве что поясок к этому платью. Ну и расстроился же он: «Эх, дурак я дурак, что не продал шапку! Сейчас бы такого домой накупил!» Увы, мы с Володей и Иосифом помочь ему ничем не могли — сами были не в лучшем положении. Хотя я, надо сказать, уже порядочно к тому времени набил руку на знаменитом советском «ченче», когда все мы, выезжающие за рубеж, запасались «Столичной» и икрой, чтобы «менять» их на доллары.

Что же касается той нашей с Володей памятной поездки в Лейк-Плэсид, запомнился еще один смешной эпизод, связанный с упомянутым «ченчем». Как-то, будучи на соревнованиях по горным лыжам, мы познакомились с очень эффектной американской супружеской парой — шикарной дамочкой лет тридцати пяти и ее мужем, солидным мужчиной в мощной волчьей шубе, показавшимся нам не менее как мультимиллионером на отдыхе. Так вот, этому самому господину вдруг очень приглянулась наша очаровательная Люся Сенчина. Он просто глаз от нее не отрывал, невзирая на присутствие стоящей неподалеку жены. Ну, слово за слово, не будешь же стоять молчком, короче, принялись мы с ним «ченчевать» — начали обмениваться значками и прочими безделушками. И вдруг он заявляет, обращаясь ко мне (так как Люся стояла рядом со мной, он, очевидно, посчитал ее не то моей женой, не то подругой):

— О'кей, я предлагаю тебе настоящий американский суперченч. Давай мы с тобой обменяемся нашими женщинами, я тебе — свою, ты мне — свою!

Я пожимаю плечами:

— Да ради Бога, нет вопросов. Происходит обмен, все честь по чести — я беру под руку его супругу, он — якобы «мою» Люсю. Расходимся в разные стороны. Я вальяжно разгуливаю с американкой, используя для утонченной беседы с ней весь свой скудный словарный запас, но не забываю поглядывать и в сторону другой «парочки», где все, по-видимому, не так складно, ибо господин отчего-то подпрыгивает и суетится вокруг Люси, как будто его током бьет. Вдруг «моя» американка восклицает:

— О, какой у тебя красивый значок! Давай делать «ченч». (Имелся в виду мой значок с олимпийским Мишей.)

Я говорю:

— Да ладно, какой там «ченч»! Я тебе его так подарю.

Она протестует:

— Нет, нет, тогда это будет уже не «ченч», это не по правилам! — И неожиданно срывает со своей шеи роскошный алый шарф с олимпийской символикой Лейк-Плэсида, стоящий, на мой взгляд, уйму «баксов».

Тут уже я начинаю возражать:

— Извините, но это очень дорогая вещь, она гораздо дороже значка…

Она в ответ смеется:

— Это мой шарф и мой «ченч», что хочу, то и делаю! После чего подходим мы к мужу, который все еще суетливо топчется вокруг Люси. Американка, словно бы ничего не замечая, радостным тоном сообщает своему благоверному:

— Поздравь меня, дорогой, я только что сделала совершенно потрясающий «ченч»! Вот посмотри! — И показывает ему при этом на значок с Мишей и на наброшенный мне на плечи алый шарф.

Муж молча смотрит на то и на другое и недоуменно покачивает головой:

— Да уж, ничего себе «ченч».