Апология церковной веры

Действительно, следует признать, что библейский реализм нарочито обходит стороной тему вечных воздаяний. Равно, как и тему свободы человеческой личности. Взгляд назад из нашего культурного контекста туда, в глубокую древность, нас в этом смысле шокирует. Мы привыкли к тому, что у нас любой Акакий Акакиевич, хоть и маленький, но все же человек, и вообще-то, если он не сделал ничего преступного, его нельзя схватить, скрутить и принудить. С ним нельзя разговаривать на уровне команды: смирно, шагом марш туда-то. Мы разговариваем иначе:

– Если ты хочешь того и сего, то тебе следует поступить вот так, а не эдак.

– Сделай вот это, потому что тогда тебе будет вот то. В противном случае, «вот то» тебе не будет.

И на всякий грех человека подводим резюме:

– Ну, это был твой (его, ее) выбор.

Иисус, заступившись за социально униженных (а в этом-то факте не сомневаются даже Его противники), в некотором смысле нас разбаловал. Одни лишь глаголы в повелительном наклонении: вставай, пошел! – мы теперь не понимаем. Мы считаем, что такой тон приложим лишь к явным преступникам. А с прочими людьми признаем возможными лишь те формы речи, которые в древнем славянском языке назывались условным и желательным наклонением глаголов, – согласно приведенным нами выше примерам.

И совершенно нормальным признаем такое положение дел, когда и Бог с нами говорит на языке предложений и согласий. А это автоматически предполагает возможность неких наград. Иными словами, любые разговоры о вечности непременно предполагают и разговоры о личности. Личность должна обладать свободой, и при хорошем употреблении этой свободы личность вправе рассчитывать на что-то там хорошее за гробом. Нет личности – нет и вечности. Так получается.

А что мы видим в Ветхом Завете?

А там, скажем помягче, несколько занижены и роль личности, и роль вечности.

Конечно, иногда Бог своему народу ставит некий выбор. Самое классическое тут место – вся 28 глава Второзакония, построенная по единому плану: Если ты (это сказано народу!) будешь слушать глас Господа Бога твоего, тщательно исполнять все заповеди Его, то… Идет список благословений с первого стиха на полстраницы. А если не будешь слушать глас Господа Бога твоего, – так начинается 15 стих и идет список проклятий, вчетверо, кстати, более длинный.

Да, вроде бы какой-то выбор предоставляется, условные наклонения глаголов вроде появились. Но тут важны два момента.

Во-первых, это не сказано лично человеку. Это сказано народу. Ни к какой отдельной человеческой личности приложить это невозможно. Остается нерешенной и подвешенной такая ситуация, что половина народа слушается голоса Божьего, а вторая половина не слушается. Как в таком случае (а это еще не самый плохой случай!) исполнятся предложенные обетования благословений и проклятий, – решительно непонятно.

Во-вторых, во всем приведенном перечне ничего нет про жизнь вечную. Все награды и угрозы касаются земли и временной жизни на ней. Да и сами они человека нашего времени могут особенно и не увлечь. Например, такое благословение, что сделает тебя Господь твой главою, а не хвостом (Втор. 28, 13), лично еврейскому пастуху или виноделу ничего не обещает: он и так, лично, навеки хвост, а не глава на своей социальной лестнице.

В общем, даже это классическое место выбора, «обетование выбора» еще никак не дотягивает до того, к чему приучил нас наш свободный век, чтобы человека призвали на деяния путем обещания каких-то наград. Да еще и касающихся личной вечной жизни.

Вот на коммунизм, причем теоретический, это, как раз, очень похоже. Во-первых, коллективной ответственностью, во-вторых, сугубо земными обещаниями. Если пролетариат, условный коллектив избранных, найдет в себе силы на такие-то свершения, то его потомки будут счастливо жить на счастливой планете Труда. Все это мы слышали в нашей, так сказать, «предыдущей жизни». Принципиально ничего нового тут нет.

И вот, в той жизни коммунистических химер, мы, помнится, больше всего мечтали, чтобы нашелся кто-то такой, «очень старший», кто обратился бы лично ко мне, а не к нашему коллективу, предложил бы сделать что-то и обещал бы награду или суд лично мне, а не нам, всем коллективом. И кто бы потом разобрался в коллективе с каждым отдельно его членом по справедливости. Мы искали хоть каких-то отношений на личностном уровне – и нашли христианского Бога, у Которого наконец появился этот личностно-дифференцированный подход к отдельному человеку. Открывая же Ветхий Завет, еще в те времена видели мы другой, и, к сожалению, до боли знакомый, коллективистский подход.