Апостол Павел. Биография

В письме одинаково важны и слог его, и длина. Письма слишком длинные и к тому же отягощенные пышным слогом настолько лишаются естественности, что из писем превращаются в трактаты.

Письмо должно отличаться и свободой построения. Нелепо выстраивать в письме ряды периодов, будто вы пишете не письмо, а составляете речь для судебного процесса.

Следует хорошо знать, что письму присущ не только свой стиль, но и своя тематика. Поэтому, если кто-то изложит свои софизмы или рассуждения о природе, то, хотя он все это и напишет, но напишет он никак не письмо: ведь письмо – это сжатое выражение дружеского расположения и рассказ о простых вещах простыми словами.

Однако красоту письма могут создать дружеские любезности, [особенно если] в них много пословиц. И пусть это будет единственным мудрствованием в письме – ведь пословицы общедоступны и общеупотребительны. [Когда] же кто-нибудь изрекает гномы[722] и предается увещеваниям, то похоже, что он не беседует в письме, а вещает с театральной машины…[723]

В то же время, считает Деметрий, стиль письма может варьироваться в зависимости от его адресата: «Когда же мы пишем, обращаясь к целому городу или к царям, то эти письма должны быть как бы немного приподнятыми. Ведь следует отдавать себе отчет, какому именно лицу письмо обращено, но и приподнятость не должна превращать письмо в трактат»[724].

Ап. Павел пишет послания. 1561 г. Художник П. Ф. Сакки.

(Национальная галерея, Лондон)

В IV веке по Р. Х. Григорий Богослов, христианский автор, воспитанный в лучших античных традициях, поучает своего племянника, как надо составлять письма:

Мерой для письма служит необходимость. Не надо писать длинное письмо, когда предметов немного; не надо и сокращать его, когда предметов много. Чтобы соблюсти меру, необходимо избегать несоразмерности в том и другом. Вот что знаю касательно краткости; а в рассуждении ясности известно то, что надо, сколько возможно, избегать слога книжного, а более приближаться к слогу разговорному. Короче же сказать, то письмо совершенно и прекрасно, которое может угодить и неученому, и ученому: первому тем, что приспособлено к понятиям простонародным, а другому тем, что выше простонародного; потому что одинаково не занимательны и разгаданная загадка, и письмо, требующее толкования. Третья принадлежность писем – приятность. А сие соблюдем, если будем писать не вовсе сухо и жестко, не без украшений, не без искусства и, как говорится, не до чиста обстрижено, то есть когда письмо не лишено мыслей, пословиц, изречений, также острот и замысловатых выражений, потому что всем этим сообщается речи усладительность. Однако же и сих прикрас не должно употреблять до излишества. Без них письмо грубо, а при их излишестве напыщенно…[725]