Апостол Павел. Биография

Тем не менее мы должны отметить одну положительную, с нашей точки зрения, тенденцию в изучении вопроса об авторстве посланий Павла: от признания большинства приписываемых ему посланий псевдоэпиграфами наука постепенно переходит к признанию большинства, если не всех, посланий, дошедших до нас под его именем, подлинными. В XIX веке Ф. К. Баур объявил подлинными лишь четыре послания Павла: к Галатам, Первое и Второе к Коринфянам и к Римлянам. К началу ХХ века были «реабилитированы» еще три послания: Первое к Фессалоникийцам, к Филиппийцам и к Филимону[765]. В течение всего ХХ века семь посланий признавались подлинными[766], тогда как в отношении других велись споры; наименьшее число сторонников в ученом сообществе имела подлинность трех пастырских посланий (двух к Тимофею, одного к Титу).

Однако на рубеже XX и XXI веков все громче раздаются голоса, призывающие к тому, чтобы признать подлинными тринадцать посланий Павла, приписываемых ему церковной традицией. Этому немало способствует совершенствование методов стилистического анализа, применяемых к древним памятникам литературы. Те методы, которые использовались Бауром и другими представителями тюбингенской школы, не давали объективной картины, поскольку были весьма несовершенными и тенденциозными, базировались на заведомо ложной идеологической посылке: ставилась задача доказать не подлинность посланий, а обратное, для чего все средства были хороши. В результате большинство посланий Павла было приписано неким гипотетическим авторам, в действительности никогда не существовавшим.

Современные методы анализа, в частности статистический и стилометрический, рисуют иную картину[767]. Путем тщательного подсчета слов и словосочетаний, используемых в корпусе Павловых посланий, ученые, к своему удивлению, приходят к выводу, что деление этого корпуса на «подлинные», «второпавловы» и «подложные» является научным конструктом, не имеющим под собой реальных оснований[768]. Все тринадцать посланий[769]содержат особенности, позволяющие атрибутировать их одному автору.

Более того, те внутренние противоречия и непоследовательность, которые нередко усматривают в Павловых посланиях (и для их объяснения изобретают трех или нескольких лиц, якобы писавших под одним именем, например, радикала, консерватора и реакционера), могут во многих случаях объясняться изменением ситуации и контекста, в которых появлялись те или иные послания. Павел не был богословом, обязанным следовать некоему сложившемуся вероучительному консенсусу: он был творцом богословия, рождавшегося в ответ на ситуации, с которыми он сталкивался в реальной жизни[770]. И если какая-либо ситуация требовала одного ответа, то в другой подобной ситуации ответ мог быть иным.

Примером может послужить уже упомянутая ситуация с Онисимом, сама по себе настолько экстраординарная, что требовала нестандартного подхода. Вполне естественно, что слова, обращенные Павлом к господину, от решения которого зависела дальнейшая судьба беглого раба, по своей тональности отличались от тех, которые Павел произносил в других случаях, когда делал обобщения, касающиеся взаимоотношений между господами и рабами. Никаких внутренних противоречий во взглядах Павла на данный вопрос не усматривается, просто особый случай потребовал особых слов.

Некоторые ученые находят подтверждение мнению о подлинности лишь семи посланий Павла в упоминаниях Апокалипсиса о посланиях семи церквам (Откр. 1:11; 2:1–3:22). Согласно одной из гипотез, к тому времени, когда был написан Апокалипсис (предположительно, 90-е годы I века), корпус из семи посланий Павла якобы уже получил широкое хождение, и именно он имеется в виду автором Апокалипсиса[771].

На наш взгляд, эта гипотеза несостоятельна. Во-первых, нигде в Апокалписисе не упоминается Павел: послания семи церквам диктует Сын Человеческий, отождествляемый не с Павлом, а со Христом. Во-вторых, из семи церквей Апокалипсиса (Ефесская, Смирнская, Пергамская, Фиатирская, Сардийская, Филадельфийская и Лаодикийская) только одна оказывается в числе адресатов Павловых посланий (Ефесская); прочие его послания адресованы иным общинам (Римлянам, Коринфянам, Галатам, Филиппийцам, Колоссянам, Фессалоникийцам). В-третьих, мнение о том, что в конце I века существовал некий законченный корпус из семи посланий Павла, не подтверждается данными рукописной традиции (науке не известна ни одна рукопись, которая содержала бы именно такое число посланий Павла).

Наконец, мы должны указать на то, что некоторые послания Павла, упоминаемые им самим, были на раннем этапе существования Церкви утрачены. К числу таковых относятся «скорбное письмо», адресованное Коринфской церкви, сообщение о котором у Павла встречается во Втором послании к Коринфянам (2 Кор. 2:3–9), а также письмо к Лаодикийцам, упоминаемое в Послании к Колоссянам (Кол. 4:16)[772]. Если бы Павел ограничился корпусом из семи посланий, какое место эти письма заняли бы в данном корпусе?

5. Хронология посланий Павла