Апостолы

Но и во времена чжоусского государя У-вана[44] и при последующих династиях Всемирная Империя была лишь иллюзией и самообманом. Только теперь это становится реальностью. И конечно ханьцы, народ с пятитысячной историей и величайшей культурой, займут в ней достойное место. Возможно, самое достойное. А император — всего лишь Сын Неба. У Неба нет национальности. Я ответил на ваши вопросы, дети мои?

— Да, Тянь-цзы[45], — сказал Вэй Ши и поклонился. Ли Сяо последовал его примеру. И китайцы повернулись, чтобы уйти.

— Я вас не отпускал, — заметил Эммануил и кивнул охране. Парламентеры напряглись. — Я хочу, чтобы для моих гостей принесли скамью и чайный столик. Мне нужно обсудить с ними некоторые дела.

— Но… — попытался возразить один из телохранителей.

— И еще! Мне больше не нужна охрана.

Началось чаепитие. Бывшие бунтовщики робко присели на низкую, но весьма изящную скамью, которую принесли охранники, и Ли Сяо недоверчиво взял чашечку и предостерегающе посмотрел на Вэй Ши. Тот тоже не торопился пить. Эммануил с удовольствием отпил чаю и с удивлением переводил взгляд с одного на другого.

— Это еще что такое? Неужели вы думаете, что я тратил на вас столько слов, чтобы потом отравить? Для того чтобы убивать, мне не нужно прибегать к подобным ухищрениям. Помните: «сила Дэ[46] совершенномудрого государя яростна, как ветер, и внезапна, как гром».

Господь поднял руку и протянул в сторону сосны-бонсай за спинами китайцев. И дерево мгновенно вспыхнуло, как факел, и через минуту превратилось в черный мертвый скелет. Китайцы отшатнулись от пламени и с ужасом посмотрели на Эммануила.

— Садитесь, пейте чай. «Благая сила Дэ императора разливается широкими потоками, и его милосердие проникает повсюду», — Господь улыбнулся. — Все успокоились. Сосредоточились. Мне нужны такие люди, как вы, образованные, инициативные, смелые и решительные. Ведь нужно было обладать недюжинной смелостью, чтобы прийти ко мне с «требованиями», — парламентеры опустили головы. Эммануил улыбнулся. — Забыто! Я хочу создать объединения таких людей, наделенные чрезвычайными полномочиями и особой властью. У них будут свои газеты, свой транспорт, право бесплатного проезда по железным дорогам и многие другие привилегии. Отряды верных. Как они будут называться?.. Ну, например, юйвейбины, благородные охранники. Вам, Вэй Ши, и вам, Ли Сяо, я поручаю сформировать первые отряды. Да, и не забудьте рассказать о нашей беседе.

Китайцы кивнули и преданно посмотрели на Эммануила.

Чай был допит, и Господь милостиво отпустил парламентеров. Когда они ушли, он сложил руки за головой и откинулся на спинку кресла, полуприкрыв глаза. Так продолжалось минут пять, и мы не осмелились ему мешать.

— Варфоломей, Марк, Пьетрос, Иоанн, — громко проговорил Эммануил, не открывая глаз. — Идите сюда. Хватит там прятаться.

Было уже около полудня. Мы вышли из павильона под палящее солнце. После полумрака зала оно жгло и слепило глаза. В воздухе еще стоял запах дыма от сожженного дерева.

— Ну, где вы пропадали?

Варфоломей подробно рассказал о наших приключениях.

Эммануил слушал, чуть подавшись вперед и ловя каждое слово, и пронзительно смотрел на нас. Под этим взглядом мы чувствовали себя, как дичь на сковородке.

— Пьетрос, что конкретно сказал тебе Гэ Хун? Попробуй вспомнить точную формулировку.

Я оглянулся на Марка и Варфоломея.

— Говори, вы сейчас все в одной упряжке, — «обнадежил» Господь.

«На одной сковородке», — поправил я про себя.

— Гэ Хун предостерегал против «Школы Небесных наставников». Они настроены против вас.

— «Небесные наставники» меня не особенно беспокоят. Все, на что они оказались способны — это создать карликовое теократическое государство, которое хоть и просуществовало семнадцать веков не представляет никакой опасности. Я даже готов сохранить его в качестве заповедника. Для разнообразия. Пусть в свое удовольствие очищают мир от старой скверны и собирают с подданных ежегодно по «пять доу риса». Меня гораздо больше интересует, что сказал Гэ Хун о бессмертных воинах.

— Что, если вы тот, кого они ждут, воины воскреснут, когда вы спуститесь в склеп.

— А кого они ждут?

— Не знаю, — я беспомощно развел руками.

— А, если я не тот?

— Как?

Эммануил улыбнулся.

— Иоанн, что тебе сказал тот нищий?

— Какой нищий? — Иоанн побледнел. Вопрос был явно ему неприятен.

— Когда я спрашиваю — следует отвечать. Ты все прекрасно понял. Считай, что это — очная ставка.

— Нищий с флейтой?

— Именно. Не тяни!

— Я остановился на рынке послушать, как он играет. На редкость хорошо для нищего музыканта. Тогда он спел о том, что сановник Бо Ло Тоу в сговоре с Ма Кэн и Вэй Фо Ло Мэй замыслил убить императора, заманив его в склеп с бессмертными даосскими воинами, которые воскреснут, как только Тянь-цзы спустится к ним и убьют его.

— Так… — Эммануил внимательно посмотрел на нас.

Но меня теперь больше интересовал Иоанн.

— Ну, ты и сволочь! — шепнул я ему.

— Я бы не придал значения этому эпизоду, — пояснил Иоанн явно для нас. — Если бы у нищего не было в глазах по два зрачка.