Аппендикс

«Ситуация критическая», – признался незнакомец, когда оба они уселись на втором этаже Фелтринелли за длинный узкий стол, к которому были привязаны свежие газеты. В его стеклах Рэйбан отражалась улица с кирпичным строением терм. Темные очки были единственной деталью, которая могла примирить Марио с идеей, что он угодил в реальный детектив. В остальном этот типчик напоминал больше портье дешевой гостиницы и закомплексованного качка из какого-нибудь спортзала на периферии. «Извращенец – это одно, – он говорил многозначительно, – а тут уже – другое. К тому же за такое, ты меня сам понимаешь, могут уже и не так, – используя жесты и записи на обрывке салфетки, которую сам потом скомкал и спрятал в карман, хранитель тела политика, когда-то на свою беду заинтересовавшегося Лавинией, предложил тайно от своего начальника вернуть Диего всего за двести тысяч евро. – На эти деньги, – наконец разоткровенничался типчик, смекнув, что, несмотря на бежевый плащ и шляпу, перед ним вовсе не один из сыгранных Богартом персонажей, а простодушный близорукий добряк, – далеко-далеко он сможет начать новую, хоть и намного более скромную жизнь, пока не найдет приличную работу. В награду за свое благородство он даже не просит больше. Он человек чести и понимает, что за мальчишку – сироту и нелегала – больше просить неэтично. Ах да, – вспомнил в конце безымянный, – незачем упоминать, что если вдруг что-то всплывет, то говорить будет уже не о чем и не с кем». Он встал. Низкие джинсы подчеркивали его выдающийся холмик. Впрочем, Марио туда не смотрел, кажется, он вообще никогда не испытывал зависти, тем более с этим у него было все ОК. В темных стеклах уже ничего не отражалось, красный кирпич за окном посерел, взгляд Марио автоматически выхватывал строчки из газет: «Намерение России усиливать свои позиции в рамках глобальной экономики; загрязнение окружающей среды: энергия и отбросы в Италии; новые случаи гибели на рабочих местах; факельное шествие по городу; самоубийство – трагедия непризнания».

Темнело. Кажется, говорить и в самом деле было уже не о чем. В переводе с эзопова языка получалось, что на все про все дается лишь три-четыре дня и нужно спешить, пока босс в отъезде, иначе может случиться что-то, что не должно. Не ответив на жест протянутой анонимной руки, Марио переспросил еще раз обо всех деталях выкупа и пошел, не оборачиваясь, к лестнице.

Его квартира скрипела мебелью и косяками про то, что в ней уже много лет не было хозяйки. Когда-то здесь поддерживался своеобразный уют, желающий в то же время быть современным: смело покрашенные в три основных цвета двери комнат, позолоченные рамы картин, витиеватые крючки, посеребренные барельефчики, семейные фотографии на полке (среди которых, однако, недоставало лица бывшей супруги), сервант с баром и пыльным пластмассовым горшком наверху для икебаны из искусственных цветов. Марио казался актером, попавшим на сцену, где художник, по какому-то капризу или чтоб сэкономить, приготовил декорации сразу для двух спектаклей. Стопки книг, записные книжки, дорогие альбомы с репродукциями на столах, на стульях, в чемоданах полувековой давности и даже в плетеных корзинах плохо вязались с остальным интерьером и меблировкой. Осколками его пространства в углу примостилась старая пишущая машинка да на тумбочке лежали добротные курительные трубки, очки семидесятых и фотоаппарат пятидесятых.

Однако эти несовпадения нисколько не смущали моего друга. Сегодня, оставаясь по-прежнему включенным на всю мощь рефлектором, он напоминал еще и садовника, который наконец-то обнаружил особо вредоносную тлю и уже вышел на нее с опрыскивателями, ножницами и тележкой, не забыв заодно приготовить себе на потом обед и бутылочку вина. Говорил он скупо, избегая привлечения внимания к самому себе и к экстремальности момента. Вся его осанка, лицо и тон старались подчеркнуть, что дело это плевое и ничего в нем особенного нет. Однако бледность, бившаяся под правым глазом жилка, неровный голос, раза два давший петуха, выдавали. Забывшись, он яростно вгрызался в кожу у ногтей.

Гостеприимно распахнутый холодильник ощерился на нас мерзлой пустотой.

– По спагетти? – пришел на выручку Вал. Окурок, выброшенный с балкона, мигнул искоркой. – Если нет счета, куда сбрасывать деньги, придется нам вместе просто ограбить твой банк, дружище. Рассуди сам, это куда лучше, потому что сразу после операций со счетом тебе пришлось бы сгинуть.