Арабская империя

Скупой Мансур оставил в казне империи колоссальные денежные суммы. Махди, когда он взошел на трон, был красивым и обходительным принцем. По-видимому, он хотел избежать обвинения в жадности, которое прилепилось к его отцу. Его щедрость или, быть может, скорее его расточительность была так велика, что за короткое время он растратил большую часть денег, накопленных за долгое и осторожное правление Мансура.

Ас-Саффах и Мансур выросли как заговорщики и после революции укрепляли свою власть с помощью пролития крови, особенно крови своих родичей бану Омейя и бану Али. Махди во время революции был еще ребенком и вырос принцем. Поэтому он меньше боялся заговоров, чем его отец, и был менее мстительным по отношению к Омейядам и Алидам.

Возможно, он стремился к популярности и добился ее, обладая приятным и добродушным характером. Он удосуживался выслушивать жалобы и врачевать обиды, приказал освободить многих людей, заключенных в тюрьмы его отцом, включая даже тех, кто подозревался в политической оппозиции режиму. Он великодушно обошелся с уцелевшими потомками Масламы ибн Абд ал-Малика, старого омейядского воина, так долго сражавшегося с византийцами, и в целом, кажется, стремился искупить кровавые убийства Омейядов и Алидов, совершенные халифами ас-Саффахом и Мансуром. Хотя иногда Махди овладевали приступы яростного гнева, в целом он, видимо, был способным, снисходительным и великодушным правителем.

Мансур осуждал музыку и легкомыслие, а Махди и здесь контрастировал со своим отцом, так как любил роскошь, вино и прекрасный пол. В стихотворении, прославляющем его любимого вольноотпущенника и близкого друга, он написал:

О Абу Хафс, молю я Бога о награде
С тобой, мой друг, свой век прожить без скуки.
Ведь счастье все в вине и песен звуке,
Духах, рабынях, музыке, усладе.

Как и у халифа Йазида ибн Абд ал-Малика, у Махди была рабыня, к которой он особенно привязался и которая, как рассказывается, платила ему ответной любовью. Девушки-рабыни уже не были лишь средством удовлетворения страсти своих владельцев. Теперь от них ждали музыкального мастерства и владения искусством арабской поэзии. Махди вполне мог в любой момент обратиться к своему товарищу, будь то мужчина или женщина, со словами: «Какой приятный вечер» или «Мы хорошо провели день на охоте. Сымпровизируй для меня несколько строк в честь этого события». Сам халиф был наделен незаурядным литературным талантом. Его близким друзьям требовалось и хорошее образование, и изрядный поэтический дар, чтобы создавать импровизированные стихи нужного качества.

Пропаганда Абу Муслима, вызвавшая столь масштабную революцию против Омейядов, осуждала их халифов, пьющих вино, и обещала, что под властью семьи Пророка произойдет возврат к истинной религии. Эти посулы оказались не более чем «предвыборными обещаниями», которые были забыты, как только бану Аббас закрепились у власти.

В течение десяти лет своего правления Махди, по-прежнему опираясь на хорасанцев подобно своему отцу, оказал арабам немало милостей и не раз проявил великодушие. В отличие от большинства Аббасидов, его матерью была арабская принцесса из племени Йемен, жена Мансура, а не простая наложница-рабыня. Он выстроил себе дворец в Ракке на Евфрате и значительно расширил двор Каабы в Мекке, приказав снести множество домов, чтобы увеличить открытое пространство, окружающее Дом Бога. Он также начал работу по расстановке гвардейских постов и резервуаров для воды вдоль паломнических маршрутов через Аравию в Медину и Мекку.

Хотя Махди и не отказывал себе в удовольствиях роскоши, внешне он проявлял огромное уважение к религии. В его правление в Хорасане появилась и быстро распространилась новая секта зиндиков. Ее учение, по-видимому, представляло собой смесь ислама с веяниями других восточных религий, хотя так стали называть любого еретика. Махди доказал свое правоверие активным преследованием этих сектантов.

В некоторых чертах характера Махди серьезно отличался от своего отца, но общий курс на восток сохранялся. Перенос столицы в Багдад окружил двор персидскими влияниями и отрезал его от средиземноморского и римского мира. Читая бесчисленные анекдоты, которые любят рассказывать арабские историки, стоит отметить, что халифы все чаще обнаруживают тенденцию заводить себе близких друзей и товарищей не из среды арабской аристократии, а из числа своих вольноотпущенников, рабов и наложниц. Персидская система управления окружала древних царей ореолом полубожественной славы, но подобный статус был неприемлем для скептического ума арабов, которые неизменно стремились критиковать и даже насмехаться над своими правителями. В результате ослабления арабских вождей и роста персидского влияния Аббасиды уже окружили себя низкопоклонством, на которое арабы шли не часто, в отличие от вольноотпущенников и рабов, соглашавшихся на него с охотой.