Арабская империя

Приглашенные на эти вечерние собрания всегда меняли повседневное одеяние и появлялись в специальных нарядах ярких цветов[146]. Они сидели на низких кушетках, застланных коврами, подушками и разнообразными материями, которые в то время производились в огромном количестве. Комната была усыпана миртом, жасмином и надушенными цветами, а в золотых и серебряных сосудах курились ароматные смолы и другие душистые благовония, которые периодически подносили к лицу гостей, чтобы они могли вдохнуть благоуханный дым, насыщавший восхитительным ароматом их волосы, бороды и одежду. Вино или сладкие напитки подавались в чашах, украшенных золотой или серебряной филигранью, или из превосходного резного стекла. Если хозяева были богаты, музыкальное сопровождение обеспечивал оркестр или пение красивых рабынь под лютню или гитару. Беседы, поэзия, рассказывание историй заполняли приятным досугом долгие часы темноты. Возможно, из-за того, что чрезмерная дневная жара иногда действует угнетающе, арабы всегда любили продолжать свои вечерние развлечения до глубокой ночи.

* * *

В главе XII мы кратко описали город Багдад в его изначальном виде, а именно Круглый город Мансура. Сто лет спустя столица выглядела совершенно по-другому. Едва был завершен Круглый город, как во всех направлениях начали расти предместья. Самым большим из них был пригород Карх, занимавший несколько квадратных миль к югу от города Мансура, вниз по западному берегу Тигра[147]. Это была главная торговая зона, разделенная на несколько рынков для разных товаров. Судоходный канал Иса, вытекавший из Евфрата, проходил через предместье Карх и впадал в нижнюю гавань на Тигре. К северу от Круглого города лежал квартал Харбия, в основном населенный тюрками и персами и бывший постоянным источником беспокойства из-за восстаний и беспорядков. Закончив Круглый город, Мансур выстроил на восточном берегу дворец Руса-фа для Махди и затем дворец Хулд у самой воды для себя.

Дальше от центра располагался квартал Шаммасия. «Шаммас» по-арабски означает «дьякон», и это название отражает присутствие здесь значительного христианского населения. В Багдаде только на восточном берегу Тигра находилось шесть несторианских монастырей. Все они, по свидетельствам, были окружены красивыми садами, которые часто посещали горожане. В разных ситуациях сами халифы, похоже, останавливались в том или ином из этих монастырей. У несторианского патриарха в Багдаде была официальная резиденция, а большинство христиан, по-видимому, жило в квартале Шаммасия. В правление Махди был построен крупный христианский монастырь под названием Дейр ар-Рум. Несторианский патриарх являлся довольно значимой фигурой; он направлял христианских миссионеров и назначал епископов в такие далекие страны, как Индия, Центральная Азия и Китай. Все это, видимо, говорит о том, что первые Аббасиды относились к христианам с очень большой терпимостью.

В правление Харуна и Мамуна Багдад и Константинополь были двумя величайшими городами мира. Интересно отметить, что император Феофил истратил крупные суммы на расширение и украшение Большого дворца в Константинополе, стремясь затмить великолепные строения Багдада. Он даже построил себе пригородную резиденцию на азиатском берегу напротив Константинополя, точно воспроизведя дворец халифа и тем самым безмолвно признав превосходство арабов в архитектуре[148]. Город на Тигре в дни его величия и впрямь можно ставить в один ряд с Древним Римом, Парижем Людовика XIV или Лондоном в XIX в., как одну из величайших имперских столиц в истории.

Многим западным историкам свойственно низко оценивать ту роль, которую играли арабы в созданной ими империи, указывая на то, что художники, философы, историки и ученые имели, в частности, персидское, армянское, греческое или испанское происхождение. Разумеется, исконные арабы из Аравии, давшие первый и решающий импульс завоеванию, на самом деле были слишком уж малочисленны, чтобы населить империю. Действительно, когда арабские владения достигли своей максимальной протяженности, от Абд ал-Малика ибн Марвана до конца правления Омейядов, чистокровные арабы, вероятно, составляли всего два или три процента от общего населения империи, хотя все еще преобладали в правящем классе. Когда к власти пришли Аббасиды, арабы утратили свое привилегированное положение и стали рядовыми подданными, оказавшись на той же социальной ступени, что и остальные бесчисленные народы империи. Таким образом, если по количеству талантов они не отличались от других народов, то могли надеяться породить только два-три процента известных личностей нового космополитического государства.